Зиярат в Ирак: о шахидах Единобожия и Сопротивления, которые живы и не умирают

«Не говорите о тех, кто погиб на пути Аллаха: «Мертвецы!». Напротив, они живы, но вы не ощущаете этого» (Коран, сура 2 «Аль-Бакара», аят 154).

Зияратом в шиитском Исламе называют религиозное паломничество к местам захоронения Пророков и Имамов (мир им), а также к могилам мучеников, павших на пути Аллаха, которых в исламской традиции именуют шахидами. Увы, это святое для Ислама слово было заезжено журналистами, некорректно употреблявших его применительно к ваххабитам, которые подрывали себя вместе с невинными людьми. Но к реальному шахадату в Исламе подобные преступления не имеют никакого отношения: шахид погибает на войне (в широком смысле этого слова), жертвуя самим собой, защищая свою страну, веру, общину, при этом не нанося сознательного вреда ни мирным жителям, ни животным, ни даже деревьям, насколько это возможно.

Ваххабитская пропаганда утверждает, будто шииты поклоняются могилам, придавая Имамов (мир им) в сотоварищи Аллаху. Но если кто-то из простых шиитов и поступает так, то это только от невежества и от незнания своей собственной религии. Точно так же, как от невежества и незнания исламской религии такфиристы убивают людей, которых Шариат убивать запрещает – а дозволено лишать жизни только врага на поле боя, преступника по приговору справедливого и компетентного суда, а также в случае вынесения особой фетвы. В иных случаях жизни других людей, мусульман и не мусульман, неприкосновенны.

В текстах зияратов всех шиитских Имамов (мир им) черной вязью по белому написано, что нет бога, кроме Аллаха, и что Имамы – рабы и приближенные Аллаха. Отправляясь на зиярат, рекомендуется произнести стократный зикр: «Аллаху Акбар!». Этим заир (паломник) подчеркивает, что он не считает богом никого, кроме Аллаха, и не поклоняется никому, кроме Него. Книга проповедей, писем и изречений похороненного в Наджафе Имама Али «Путь красноречия» (Нахдж аль-балага) – компедиум Таухида, то есть Единобожия. Шиитские Имамы (мир им), все до единого, отдали свои жизни за торжество монотеизма. И кого-то из них – как, к примеру, Повелителя шахидов Имама Хусейна (мир ему), упокоившегося в Кербеле – лишили жизни изуверскими игиловскими методами, растерзав его тело и отрезав ему голову.

Мы – интернациональная российская группа из 16 человек, из Москвы, Махачкалы, Оренбурга – посетили Имама Али (мир ему) в Наджафе, Имама Хусейна и Абу-ль-Фадля Аббаса (мир им) в Кербеле, Имама Мусу Казима и Имама Мухаммада аль-Джавада (мир ему) в Казимейне в Багдаде. Мы не доехали до Имама Хасана аль-Аскари (мир ему) в Самарре, поскольку обстановка там была слишком неспокойной, и сопровождающие нас для охраны люди не могли гарантировать нам там безопасность. Но зато мы побывали на месте бессудного убийства Касема Сулеймани и Абу Махди аль-Мухандиса вместе с их спутниками, а также на могилах бойцов Аль-Хашд аш-Шааби (Сил народной мобилизации) в Вади ас-Салам – на самом большом в мире кладбище.

Мы до конца опасались, не сорвется ли наша поездка – уж слишком много было препятствий: разгулявшийся ковид и локдаун в Москве, туман и нелетная погода в Стамбуле, послужившем для нас транзитным пунктом, препирательства с пограничниками в аэропорту Багдада по поводу стоимости визы – там были свои нюансы, и на каком-то этапе я забеспокоилась, не развернут ли они нас обратно аккурат в 3 часа ночи…

Но милостью Аллаха мы не просто въехали, но и совершили все запланированные зияраты, благо мы удостоились чести стать особыми гостями управления священных гробниц Имама Али (мир ему) в Наджафе и Имама Хусейна (мир ему) в Кербеле, и принимающая сторона – в частности, один из представителей аятоллы Систани – организовала все для нас оптимальным образом, сделав все для нашего благополучия и безопасности. Именно аятолла Систани в годы игиловского вторжения издал фетву о всеобщем сопротивлении такфиристам, и по этой фетвы было создано ополчение Аль-Хашд аш-Шааби – Силы народной мобилизации.

Мы прилетели в неспокойное время – в то самое, когда над Ираком нависла прямая возможность новой войны. Согласно распоряжению иракского парламента, силы США должны покинуть страну до 31 декабря – но они, похоже, и не думают уходить. Хашд пригрозил оккупантам, что, если они не подчинятся воле иракского народа и парламента, Силам народной мобилизации придется решать вопрос силовым путем. Пока дело ограничивается точечными болезненными ударами в ответ на американские диверсии, не перерастая в широкомасштабную военную кампанию по изгнанию засидевшихся непрошеных гостей.

Так, ровно на следующий день после нашего прибытия, 8 ноября, грянула диверсия – неудавшееся покушение на премьер-министра Мустафы аль-Казыми, осуществленное при помощи дрона. Разумеется, это была чистой воды провокация, чтобы подставить Аль-Хашд аш-Шааби. И понятно, чья провокация – тех, кто всеми силами хочет остаться, чтобы контролировать иракские природные ресурсы, тех, кто, собственно, и вторгся в 2003-м году именно для их присвоения. Но иракский народ столько всего повидал, что, похоже, уже ничего не боится и все воспринимает со стоическим спокойствием – а Хашд делает свое дело, защищая свою страну и свой народ…

Наджаф и Куфа

…Ночью в аэропорту Багдада – зеленом, современном, новом – ажиотаж на стойке для получения виз. Наша группа пытается разобраться в хитромудрых распоряжениях иракского МИД, предусматривающих доплату за бронь номеров «не в том» городе и «не в том» отеле. Спасает нас то, что мы приехали по специальному приглашению от представителя аятоллы Систани. После прохождение границы становится формальностью, и мы попадаем в абсолютно пустой зал прилетов, где нас встречают и откуда мы мчим в сторону Наджафа под покровом иракского рассвета.

Путь занимает около трех часов, после двух перелетов у нас слипаются глаза – а над Наджафом встает яркое солнце, и начинает крутиться обычная жизнь: дети в белых рубашках с ранцами идут в школу, религиозные ученые в чалмах и накидках, прихватив книги, степенно шествуют в свои университеты, дядечки в белых галабиях разливают чай и продают свежеиспеченный хлеб, подростки без опаски гоняют во дворе в футбол, а красочные рисунки и граффити, часто политического содержания, радуют нас с проносящихся рядом заборов.

Видно, что тут идет обычная, нормальная, даже размеренная в чем-то жизнь, что народ не перепуган, а женщины и дети спокойно расхаживают по улицам. В чем-то это напоминает иранский Кум, только с непременным арабским колоритом.

Чувствуется, что война не доходила до этих мест – даже в худшие игиловские времена этот священный город не переживал вторжения головорезов. Однако многие молодые люди и религиозные ученые отправились тогда на фронт, присоединившись к рядам Аль-Хашд аш-Шааби, и портреты шахидов висят в разных местах, включая территорию главной святыни города – гробницы первого Имама мусульман-шиитов, зятя и названного брата Пророка Мухаммада (с) Али ибн Абу Талиба (мир ему).

Помимо того, что этот архитектурный комплекс с золотыми воротами и мощным золоченым минаретом входит во Всемирное наследие ЮНЕСКО, сама личность похороненного здесь Имама Али (мир ему) фундаментальна не только для шиитского Ислама, но и для всей исламской цивилизации.

Воин, поэт, аскет, правитель, оратор – Имам Али (мир ему) был многогранной и одаренной личностью, но главной его чертой была борьба за исламскую и шариатскую справедливость в обществе. Хотя Пророк Мухаммад (с) четко объявил его своим преемником в Гадир Хуме во время своего прощального хаджа, Имам Али стал только четвертым по счету правителем в халифате. И, заняв пост халифа, он принялся восстанавливать экономическую справедливость – экспроприировать у нуворишей то, что было незаконно присвоено ими из общественной казны, и возвращать бедным их имущество. Малоимущие, сироты, вдовы – все эти люди находились под опекой Имама Али (мир ему), и они любили и поддерживали его.

Понятное дело, что эта политика была не по душе тем, кого он заставлял возвращать награбленное. Против Имама было развязано три войны – Джамаль, Сиффин и Нахраван. Противники Имама Али поддерживали Муавию, воцарившегося в Дамаске и параллельно объявившего себя халифом. Обстоятельства войны сложились так, что Имаму Али (мир ему) пришлось заключить с Муавией временное тактическое перемирие.

Этим воспользовались предатели-хариджиты – то ли подкупленные, то ли просто глупые – которые не приняли этого перемирия и объявили Имаму Али (мир ему) предательскую войну. В ночь на 19 Рамадана Имам был смертельно ранен мечом в мечети Куфы проклятым отщепенцем Ибн Мулджамом. В ночь на 21 Рамадана Имам Али (мир ему) покинул этот мир. И его гробница в Наджафе, и мечеть Куфы, и его скромный аскетичный дом, прилегающий к ней, являются для мусульман-шиитов неизменными местами паломничества, и – символами исламского Сопротивления против тиранов того времени.

Мечеть Куфы является одной из четырех мечетей, обладающих в Исламе особым сакральным статусом. Первая – это Заповедная мечеть (Масджид аль-Харам) в Мекке, вторая – Мечеть Пророка в Медине, третья – это Аль-Акса в Иерусалиме (Аль-Кудсе), а четвертая – это мечеть Куфы. В тафсирах к суре «Марьям» сказано, что этой суре говорится именно о мечети в Куфе и расположенной с ней рядом реке Евфрат. С ней также связан аят суры «Ибрахим»: «Господь наш! Прости меня, моих родителей и верующих в тот день, когда будет представлен счет» (14:41). Этот аят читается при входе в данную мечеть в качестве дуа (мольбы).

Эта мечеть является символом Пророков исламского Единобожия – Адама, Нуха, Ибрахима, Хизра и самого Мухаммада. В ее дворе Имам Али (мир ему) проводил суды, где разбирал иски и жалобы простых мусульман. И он не случайно выбрал это место, а именно для своего правления: он хотел сделать акцент на преемственности между Пророчеством и Имаматом.

В Куфе также находится Мечеть Сахля, название которой означает, что в ней легко принимаются дуа. В хадисе от Имама Джафара ас-Садика (мир ему) сказано, что эта мечеть будет центром всемирного правления Имама аль-Махди (мир ему), который совершит глобальную революцию и наполнит Землю справедливостью после того, как она была исполнена угнетения. В этой мечети есть макамы (места молитв) всех Пророков, а также Имама Джафара ас-Садика (мир ему), дом Пророка Идриса (мир ему), макамы Пророков Ибрахима и Хизра (мир им), Имама Али Зейн аль-Абидина и Имама Махди (мир им).

Тем самым, шиитские зияраты в Ираке являются средоточием святых мест, связанных с Таухидом и Пророчеством, а потому желание игиловцев и прочих такфиристов уничтожить их было ничем иным, как антиисламской интенцией, сопоставимой с поползновениями сионистов разрушить Мечеть аль-Акса.

Принимающая нас от аятоллы Систани сторона провела наилучшие экскурсии по всем этим местам, в том числе показав новые реконструированные залы в мавзолее Имама Али (мир ему) в мечети, а в доме представителя Сейида нас ждал вкусный ужин в иракском национальном стиле, заботливо приготовленный женщинами из его семьи – баклажановый суп, кебабы из баранины, арабский хумус, запеченная курица с рисом и хлебом.

Вади ас-Салам

Вади ас-Салам («Долина мира») – это самое большое кладбище в мире, площадь которого превышает площадь самого Наджафа! Здесь похоронены многие Пророки, праведники, исламские религиозные ученые – и, конечно же, мученики, включая шахидов недавней войны против террористов из запрещенной в России группировки ИГИЛ / ДАИШ.

На кладбище Вади ас-Салам мы посетили могилу Абу Махди аль-Мухандиса, над которой сейчас возводится мавзолей, а также три мемориала шахидов из «Катаиб Хизбалла» – одной из фракций, входящих в состав Аль-Хашд аш-Шааби. Эти комплексы до боли напоминают те, которые мне доводилось видеть в бейрутской Дахии, где погребены бойцы другой Хизбаллы – ливанской.

Мы прочитали дуа, а одна из женщин из нашей группы, Нелли Шихзадаева (переводчица с фарси) положила на могилу героя маленький желтый цветок. От надгробия исходил аромат. Говорят, что тела мучеников были измельчены и перемешаны до такой степени, что в этой могиле наверняка есть также частички плоти Касема Сулеймани…

В комплексах захоронений бойцов, отдавших свои жизни в боях против игиловских террористов, царит атмосфера удивительной чистоты, света и легкости. Там лежат ребята, ушедшие на фронт добровольцами и примкнувшие к рядам «Катаиб Хизбалла» – одной из фракций Аль-Хашд аш-Шааби. Это наши современники, из одной с нами айфонно-инстраграмной эпохи, которые отправились на поля сражений в Ираке, Сирии и Йемене. Некоторым из них даже пришлось приврать насчет возраста, лишь бы попасть в ряды ополчения. Здесь же и могилы некоторых ученых хаузы (религиозной академии) Наджафа, которые также взяли в руки оружие, чтобы защитить святыни Наджафа и Кербелы от игиловского нашествия, ведь такфиристы хотели сравнять их с землей точно так же, как сионисты желают это сделать с Аль-Аксой.

Рядом с могилами героев – и захоронения нескольких женщин, участниц конференции (судя по именам, иранок), погибших в результате теракта, устроенного такфиристами в годы войны против запрещенной в России группировки ИГИЛ / ДАИШ.

Это очень светлое место, над которым царит приятный запах – аромат мученика.

За стенами этих украшенных эмблемой «Катаиб Хизбалла» некрополей много свежековидных могил – увы, в массе своей иракцы мало соблюдают меры предосторожности, почти не носят маски, и коронавирус выкашивает их без сантиментов, судя по количеству табутов (мусульманских гробов), которые без конца таскают на похоронный (джаназа) намаз в святыни Наджафа и Кербелы. Видно, что могилы роют наспех, а хоронят людей зачастую неважно. От некоторых захоронений откровенно пованивает – некоторых наших девочек стошнило.

И это тоже знамение для людей размышляющих: какова цена вашей жизни и за что вы готовы ее отдать? За свою веру и страну – или за упрямое желание ходить без маски? Чего вы хотите – гнить или цвести? Спасать окружающих людей от террористов или бездумно заражать их, заботясь лишь о своем комфорте?

Напомню, что с началом пандемии аятолла Систани издал фетву о выплате полной суммы дийе (компенсации за смерть) родственникам для того, кто достоверно заразил их близкого, будучи заведомо больным, и тот человек умер от ковида…

Кербела

Прежде я была в Кербеле два года назад на Арбаин – и с удовольствием констатирую, что город преобразился: он стал чистым и безопасным, он повсеместно украшен подсветкой в иранском стиле, креативными граффити и символикой Аль-Хашд аш-Шааби, который, очевидно, и обеспечивает Кербеле мирную жизнь. Центральные площади и в Наджафе, и в Кербеле моют по ночам из шлангов так же, как в Иране. Хотя мы были в Кербеле в обычное время, вне контекста траурных и праздничных дат, паломников много – в основном иранцев и самих иракцев. Чтобы принять участие в коллективном намазе, нужно занимать места часа за два; около священных комплексов идет бойкая торговля клетчатыми платками, чадрами, кольцами с агатом, ковриками для намаза и чаем – и не чувствуется никакого беспокойства и страха у людей. Улицы патрулируются вооруженными людьми в обычном режиме, без обилия блокпостов (в Стамбуле в центре автоматчиков на порядок больше!) – создается впечатление, что святые шиитские места в Ираке находятся в таком плотном внешнем кольце у сил «Кудс», Аль-Хашд аш-Шааби, иранских и иракских спецслужб, что нет нужды во внутреннем усилении.

Кербела – это цитадель шахадата, это место, где данная идея сконцентрирована и доведена до предела. Гробницы Имама Хусейна (мир ему) и Абу-ль-Фадля Аббаса – героя, которого зверски убили, отрубив ему руки и голову (фактически расчленив его при жизни!), когда он пытался прорвать осаду и принести в изнемогающий от жажды лагерь Имама воду Евфрата – мерцают в ночи победно-зеленой подсветкой. Внутри – красота и идеальный порядок: ковры постоянно пылесосят, паломники преисполнены торжественного почтения к гробницам павших героев. Часть комплексов находится не под куполом, а под открытым небом. На минбаре благообразного вида имам читает хутбу с просьбой о ниспослании мира без рака и ковида. Хорошее дуа, но, отмечаю я про себя, Аллах отвечает на мольбы людей, видя их усилия – и чтобы такие дуа были приняты, хорошо бы было самим соблюдать ковидные ограничения и есть поменьше канцерогенов. Многие в нашей же группе, впрочем, мыслят иначе: они против масок, вакцин и официальной медицины в целом. Мы сходимся только в том, что QR-коды излишни, подозрительны и, вероятно, служат отнюдь не целям борьбы с пандемией.

В хараме (мавзолее) Имама Хусейна (мир ему) удивительно легко и спокойно дышится, несмотря на общий торжественный трагизм, разлитый в воздухе. Как и современный герой Сопротивления Касема Сулеймани, герои Кербелы достигли своей мечты и упокоились с миром – живые, получающие удел у Своего Господа. Несчастным остался мир, лишившийся этих людей, продолжающий жить под гнетом, с сознанием этой кровоточащей травмы и ужаса совершенного злодеяния, с точащим ум вопросом: хватило ли бы у меня духа остаться в ту ночь с Хусейном (мир ему)? Достаточно ли я делаю для отстаивания справедливости в мире? По правде говоря, такие вопросы занимают лишь активное меньшинство человеческой популяции – большинство, как и во время Имама Хусейна (мир ему), пребывает в коматозном состоянии, курсируя в полудреме между офисом, ипотечным банком, пиццерией, спа-салоном, школой/детсадом ребенка и домом.

Неподалеку от этих святынь находится еще одна мечеть. Она построена ровно на том месте, где стояли шатры Имама Хусейна (мир ему) и его сподвижников. В отличие от обоих харамов, эта мечеть немноголюдна. Но именно в ней пронизывает острое ощущение трагизма произошедшего, равно как и чувство присутствия душ всех павших мучеников. Этим присутствием заряжено все пространство. И не всем легко переносить его – возможно, поэтому в этой мечети так немного народа.

Здесь они готовились к бою, здесь они читали свои последние намазы и Священный Коран, здесь были погашены факелы, здесь делался судьбоносный выбор – остаться с Имамом Хусейном (мир ему) и принять смерть, или же безопасно отступить под покровом ночи…

Багдад-Казимейн

Все хорошее заканчивается, и вечером 12 ноября мы направились в сторону Багдада. Проезжая мимо сельских пейзажей с пальмами, мы замечали, как усиливаются меры безопасности. Обстановка в самой иракской столице, увы, пока мало напоминает умиротворенную атмосферу Наджафа и Кербелы. Об активизации игиловских ячеек открыто предупреждают и власти, и представители Аль-Хашд аш-Шааби, а сам Багдад производит жутковатое впечатление: пустые темные улицы, военные с собаками, зловещие остовы полуразрушенных зданий на окраинах. Только в богатых районах относительно бурлит жизнь, и люди на дорогих машинах приезжают туда, чтобы посидеть в кафе, где продают ливанский фастфуд и распивают крепкий кофе с терпко-сладким иракским чаем.

Помимо развалин, в Багдаде есть много лощеных зданий и особняков – но видно, что их жители вечером предпочитают сидеть по домам, и лишь одичалые компании отчаянной молодежи – с лихими хайрами на затылке и джинсах в облип – бесстрашно тусуют на полупустой площади в ночи. Город до сих пор кишит шифрующимися недобитыми игиловскими элементами, есть угроза похищений и диверсий. Такой атмосферы страха и разрухи я не наблюдала даже в послевоенном Дамаске.

Чтобы совершить зиярат в Казимейне, нам пришлось провернуть целую спецоперацию, подробности которой я пока вынесу за скобки, ибо она достойна отдельного описания. Временами Казимейн обстреливается, временами там совершаются попытки терактов. Поэтому напротив двух светящихся в ночи куполов – пугающе пустая площадка, покрытая асфальтом. Паломники внутри комплекса есть – но их на порядки меньше. Там так же красиво и торжественно, как в святынях Наджафа и Кербелы, но вместо атмосферы легкости над внутренним двором царит предощущение тревоги – острой, как красная вязь на черном траурном транспаранте над входом. Сюда мы приехали в сопровождении плотной и надежной охраны, которая дала нам на зиярат минимум времени.

Но прежде, чем посетить Казимейн, мы побывали на месте шахадата Касема Сулеймани и Абу Махди аль-Мухандиса с их спутниками близ аэропорта в Багдаде, где был сооружен сурово-аскетичный мемориальный комплекс – портреты мучеников на стене и останки двух их джипов на постаменте.

Груда покореженного металла – это то, что осталось после страшнейшего авиаудара, нанесенного 3 января 2020 года узаконенными вооруженными бандформированиями под названием ВВС США по преступному приказу Дональда Трампа. Точнее, удара было два: после первого некоторые из людей выскочили из машин, после чего их добили.

На асфальте и стенах до сих пор зияют страшные дыры, вдоль забора – памятный мемориал с фото и красными знаменами, символизирующими шахадат.

И все это сотворили с официальным представителем части вооруженных сил другого государства (Исламская Республика Иран), прибывшего с официальным же визитом к руководству другого государства (Ирак), сопровождаемого офицерами, опять же, официального подразделения Вооруженных сил Ирака – Аль-Хашд аш-Шааби – законный статус которого признал иракский парламент.

Их убили бессудно, нагло, беспредельно, у всех на виду, без чьей-либо законной санкции, с невероятной изощренной хуцпой.

Разумеется, это было одним из самых сильных впечатлений для нашей группы, которую совсем скоро уже ждал беспрецедентный досмотр в аэропорту, предусмотренный для всех вылетающих из Багдада, в котором все пока еще далеко не спокойно…

…Постфактум у всех нас есть ощущение, как будто мы вернулись из космоса, и приходится вновь учиться ходить по Земле.

Это слишком сильные чувства, потому что Ашура образует корневую систему смыслов шиитского Ислама, она задает тональность жизни любого искреннего сторонника этого направления – и культуре Сопротивления вследствие этого.

Отойти от этого экзистенциального опыта очень нелегко. Ты ходишь, волоча ватные ноги, по погружающейся в мерзкий ветреный ноль Москве, а там – какое-то МЦК, какой-то мелкий снег, какие-то такси, какой-то кофе: карточку прикладываешь к турникету, сторублевку – в аппарат для приготовления капучино, ногтем царапаешь по приложению Яндекс-такси, вбивая адрес…

Все это механически. Умом, душой ты пока не здесь.

Да, здесь дорогие тебе люди, ты к ним вернулась, вы друг другу взаимно рады, вы соскучились друг по другу – но это другое, а в остальном все вокруг картонное и как будто не настоящее. Анестезия чувств – оттого, что ты остро хочешь вернуться.

Не только мной замечено, что часто Всевышний посылает паломнику какую-то болезнь, и вроде бы так не вовремя – но в этом есть особый смысл, потому что так лучше принимаются дуа, так ты приезжаешь туда вопреки, на преодолении, через боль, через трудности, а не веселый и беззаботный, с чувством, что теперь все точно схвачено и дальше жизнь заиграет красками.

Кербела – это возвышенно трагическое место, и туда нужно приходить опечаленным, изможденным, забывшим про привычный комфорт, помня только про неотвратимость и величие Смерти как знака Бога, и самого грандиозного из того, что Он создал – шахадата, то есть героической смерти. И невозможно понять историю, культуру, философию, логику Сопротивления, не будучи знакомым с этой школой шахадата и школой Кербелы.

Анастасия (Фатима) Ежова

На видео выступают: Анастасия (Фатима) Ежова (арабский язык), Розалия Исрафилова (русский язык), Нелли Шихзадаева (русский язык).