Я пережила девять дней израильской осады

Мы изо всех сил старались выжить на севере.

Наш дом находится в Ар-Римале, районе города Газы, и вплоть до октября я изучала английскую литературу в Исламском университете Газы.

Но к январю этого года я уже не уверена, что являюсь студенткой. Нас девять раз силой заставили переезжать с места на место. По меньшей мере, девять раз. По правде, я уже сбилась со счета.

Сейчас мы в лагере Нусейрат в Дейр аль-Балахе, и я сижу здесь, вспоминая об ужасах, пережитых в ближайшем прошлом, о том, как мы добрались досюда.

Я вспоминаю израильскую осаду района Джавазат города Газы, вспоминаю, как мы выжили.

В конце января мы обосновались в доме в Аль-Джавазате.

Я проснулась в 11 вечера от звук израильской оккупационной техники, крики и возгласы тех, кто спал на улице.

Оккупационные танки окружили нас; мы чувствовали, как они приближаются.

Мы больше часа сидели в абсолютной тишине, прислушиваясь к скрежету гусениц танков и звуку жужжащей авиации. Мы полагали – возможно, наивно – что оккупанты выводят свои силы с севера.

Спустя час звуки угасли, и мы снова легли спать.

Но затем, около 3 часов ночи, мы ещё раз проснулись от грохота бульдозеров и танков.

Этот ужас продолжался до утра, и мы увидели по «Аль-Джазире», что израильские оккупационные силы начали вторжение в Аль-Джавазат. Корреспондент канала подтвердил, что Израиль взял в осаду больницу «Аш-Шифа», которая располагалась примерно в 10 минутах от нас.

Мы знали, что нам не удастся покинул Аль-Джавазат в ближайшее время, что мы тоже попали в осаду.

Первый день осады

В 9 утра более часа с вертолетов вёлся артиллерийский обстрел ближайших домов. Моя семья и семья моего дяди переместились со второго и третьего этажа на нижний этаж.

Огонь был прекращен всего лишь на минуту, чтобы потом возобновиться на долгие часы. По домам били со всех сторон.

Затем двинулась вперёд израильская оккупационная техника. С каждым ее передвижением мы чувствовали дыхание смерти. Раздавит ли нас бульдозер? Или в нас попадет артиллерийский снаряд? Или нас убьет сброшенной на нас бомбой?

К полудню наша улица превратилась в руины. Но мы выжили.

Мне с трудом верилось, что худшее позади.

В ожидании худшего

Осада продолжалась девять дней.

Мы ели один раз в день: кусок хлеба с сыром или маленькую тарелку супа. Мы испытывали перманентную жажду, потому что пили недостаточно воды.

Бульдозеры подобрались к нашему дому, и танки начали стрелять по нашим окнам. Целые дни я считала эти ужасные удары, научившись определять, далеко стреляют или близко, приближаются бульдозеры или отходят.

На фоне всего этого нас не прекращала бомбить авиация.

Каждую секунду мы ожидали, что оккупанты начнут штурмовать наш дом. Но они не делали этого. Вероятно, они не могли себе представить, что здесь остался кто-то живой после того, как они разгромили наш район.

Затем, 6 февраля, с наступлением ночи звуки взрывов не утихли, как это обычно происходило.

Я не хотела выглядывать, чтобы посмотреть, что происходит снаружи. Я не хотела видеть танки, солдат, трупы. Я просто хотела выжить, думая обо всех тех прекрасных моментах, которые я ещё хотела испытать в жизни. Ведь мне всего 19.

В 4 утра каскад из артиллерийских снарядов обрушился на фасад соседнего дома.

Звуки становились все громче, и мы слышали звуки шрапнели, разлетающейся во всех направлениях.

Огонь был прекращен, но солдаты продолжали передвигаться. Они бросили гранату в соседнее здание и принялись штурмовать его.

Мы знали, что вскоре они двинутся и на наш дом.

Лицом к лицу с оккупационными солдатами

Солдаты стояли за нашей входной двери, и мы ждали, когда они кинут в наш дом граната.

Один из мужчин, находившихся с нами, крикнул им на иврите: «Шалом! Шалом! Мы мирные жители!»

Солдаты ворвались в наш дом и навели на нас оружие. Они требовали, чтобы все мужчины старше 15 лет разделись до белья и показали свои ID.

Они спросили, сколько человек находятся в доме, и человек, говоривший на иврите, сказал, что нас 26.

Один из солдат крикнул всем выходить с поднятыми руками. Они отвели нас в соседний дом, который они штурмовали до нашего.

Они собрали всех мужчин в одной комнате и усадили лицом друг к другу.

Мы все время спрашивали солдата: «Что вы с нами сделаете?» Солдат ничего нам не отвечал. Еще больше тяжело вооруженных солдат вошли в комнату и уселись рядом с нами.

В первый раз я видела израильских солдат так близко. Это были призывники, которые выглядели совсем не так, какими я их себе представляла. Они были молоды, старшему из них было чуть больше 20. Среди них был темнокожий молодой человек и платиновая блондинка.

Спустя несколько минут солдат приказал нам немедленно покинуть окрестности.

Мы вышли из дома, где мы сидели в заточении девять дней, чтобы в итоге оказаться в этой шоковой ситуации. Вся улица была разрушена. Не уцелел ни один дом, кроме нашего.

В этом районе я насчитала более двадцати танков.

Я почувствовала тревогу, смущение и беспомощность. Я не могла поверить, что мы выжили, и ожидала смерти каждую секунду.

Даже сейчас я живу в ожидании смерти. Я часто задаю себе вопрос: как именно меня убьют?

Худа Скайк, студентка Исламского университета Газы

The Electronic Intifada