Сколько человек было убито из наших окон?

Я родилась в 2000 году во время Второй Интифады.

Одно из самых ранних воспоминаний моего детства – это как израильские солдаты врываются к нам в дом со служебной собакой. Мне было 4 года, и я помню, как собака бегала по нашим комнатам, солдат орал на нас, и как потом нас выгнали на улицу, и они продолжили искать в нашем доме невесть что.

Меня трясло от страха.

Достоверность этой истории, как и многих других историй насилия со стороны оккупантов, позже подтвердили мои родители.

Наши немногочисленные дома были рассеяны рядом с израильским поселением Нецарим, построенном в 1972 году в центральной Газе. Этот по большей части спокойный район не является густонаселённым, однако он жёстко контролируется израильскими оккупационными силами. Чем ближе ты жил к поселению, тем больше было ограничений.

Израильская армия свободно оперировала там, но моя семья не могла себе этого позволить. Мы не могли покидать дом или приглашать гостей без ведома израильских военных. Казалось, что израильские оккупанты знают о нашей жизни все, в том числе кто приходит в наш дом и уходит из него. Гости рассматривались в качестве потенциальной угрозы. Даже выходить ночью на улицу во время Второй Интифады было опасно.

В раннем возрасте я поняла, что израильские солдаты предпочитают смотреть на нас сверху и что они не хотят, чтобы у нас был доступ к таким местам. Солдаты занимали возвышенности, чтобы следить за нами и бить по нам – это был лучший наблюдательный пункт, чтобы надзирать и убивать.

Это не то воспоминание, которое требовало подтверждения от моих родителей. Это тот опыт, который я получила в свои ранние годы, живя под постоянной угрозой насилия.

Когда несколько лет назад решили надстроить над нашим домом два этажа, я расстроилась. Нас и так было много – я, пятеро моих братьев, моя сестра и мои родители – но родители хотели дать нам больше пространства. Я не могла избавиться от страха, что мы никогда не воспользуемся этими верхними этажами.

Операция «Литой свинец»

В августе 2005 года поселение Нецарим было демонтировано. Я была слишком мала, чтобы помнить, как оккупанты разрушили все дома в поселении, ибо поселенцы были эвакуированы.

Даже хотя это поселение было стёрто с лица земли, мой страх оставался со мной – и не без причины.

Первый наш дом родители построили в 1998 году, но этот дом был сожжён в 2008 году во время войны Израиля против Сектора Газа. Израильские силы снова временно взяли Нецарим под контроль, и, хотя пожарные пытались добраться до нашего района, чтобы потушить огонь, им не позволили это сделать.

Мы к тому времени были уже эвакуированы, чтобы вернуться на пепелище своего дома, который выгорел изнутри. Все содержимое нашего дома было уничтожено огнем. Даже кровати и шкафы расплавились. Мы до сих пор точно не знаем, как именно наш дом загорелся, но мы думаем, что в него угодил артиллерийский снаряд. Было множество сообщений об использовании снарядов с белым фосфором Израилем в период с декабря 2008-гг по январь 2009 года. Из-за этих снарядов полыхнуло много смертоносных и разрушительных пожаров.

Наш дом был снова отстроен и выкрашен в желтовато-коричневый цвет с красной отделкой итальянской краской. В Газе итальянская краска считалась наиболее качественной, и было понятно, что родители хотят построить дом мечты. Над входом была начертана надпись: «Хаза мин фадли Рабби», что означает: «Это из милости моего Господа».

Моя бабушка жила с нами, и целые поколения переходили порог нашего дома, окружённого оливковыми и персиковыми деревьями. Однако, живя под оккупацией, ты не всегда чувствуешь, что это твой дом. Помнится, я говорила маме, что наш дом не переживет ещё одной войны.

Когда Израиль вновь напал на Газу в 2014-м, мы были вынуждены эвакуироваться. По крайней мере, тогда я поняла, что дом – это не всегда безопасное место, и что эвакуация может потребоваться в любой момент.

Наш дом пережил ту войну, но в 2021-м, когда мои родители планировали надстроить над ним этажи, я вспомнила урок из детства, что израильские солдаты выбирают для себя высокие здания, и это всерьез меня обеспокоило. Чем выше был дом, тем больше он рисковал превратиться в мишень.

Наша последняя эвакуация

В 2023 году Израиль начал геноцид народа Газы.

7 октября моя семья быстро эвакуировалась из нашего дома на короткое время. Мы взяли с собой все нужное и ценное: свидетельства о рождении, удостоверения личности, золото, деньги. Мы вернулись 13 октября, только чтобы снова эвакуироваться, когда оккупанты приказали всем идти на юг.

Глядя на карту эвакуации и видя, сколько районов израильская армия отметила красным, я поняла, что эта война будет отличаться от предыдущих.

Мы отправились в дом моей бабушки в Нусейрате и оставались там до 29 октября, когда мы снова вернулись домой, зная, что это ненадолго. Дом нашего соседа, находящийся примерно в 50 метрах от нас, разбомбили, и мы восприняли это как предупреждение. Мы пробыли там 30 минут и быстро покинули его.

Все последующие месяцы моя семья хранила надежду. Они верили, что, даже если израильские силы придут на нашу территорию, наш дом устоит. Я предвидела танки, вторжение, разрушение

К марту 2024 года Израиль прочно укрепился в «коридоре Нецарим», названном им так в честь некогда находившегося там поселения. Оккупанты построили дорогу, проходящую сквозь Газы через наш район, разделив Сектор надвое.

Чтобы проложить эту дорогу, Израиль разрушил дома и высокие здания, снеся бульдозерами даже часть местной больницы.

В итоге израильская буферная зона простирается на 6 км вдоль Газы, охватив территорию шириной в 4,5 км.

Израильские солдаты превратили наш район в зону боестолкновений. Мы стали свидетелями разрушения в октябре 2023-го, но это ничто по сравнению с тем, в каком состоянии район пребывает сейчас.

Дом для снайперов

На протяжении 2024 года у нас не было информации о том, что стало с нашим домом – до нас доходили только слухи. Но одну из историй мы слышали снова и снова.

Друзья и родственники, которые в том году проходили через этот район, сообщали, что израильские снайперы используют наш дом в качестве огневой точки. Те самые два верхних этажа обеспечили оккупационным солдатам хороший обзор – и мне страшно себе представить, сколько человек убили из наших окон.

В январе 2025 года во время режима прекращения огня, который оказался временным, мой отец с братьями вернулись в наш дом. Перед ними предстала сцена тотального разрушения. Дороги были перепаханы, деревья – вырваны с корнем. Разрушение было настолько всецелым, что они с трудом узнали наш дом, не говоря уже о домах соседей. Единственное, что от него осталось – это отделка красного цвета.

Это не мой выбор. Помимо моей воли мой дом стал огневой точкой израильских военных для учинения перманентного насилия.

Теперь я ненавижу свой дом. Он был украден у моей семьи и был использован против моего народа.

Израиль вновь вывел свои войска из «коридора Нецарим» в феврале 2025-го только для того, чтобы вновь оккупировать этот район в марте.

Мы потеряли наш дом вот уже во второй раз, и я не знаю, сможем ли мы вернуться в наш район. Я ее знаю, что это такое – иметь дом, в котором ты чувствуешь себя дома, и надеюсь, что когда-нибудь у меня будет такой дом.

Любна Ахмад Абу Дахрудж, публицистика из Газы

На фото: дом Любны до и после войны

The Electronic Intifada