Преданная Газа: что палестинка-врач с Западного берега увидела в блокадном Секторе
31.01.2022 в 17:00
Доктор Самах Джабр – известный палестинский врач-психиатр, психотерапевт, руководительница отделения психического здоровья при Министерстве здравоохранения Палестины.
Газа находится меньше, чем в ста километрах от Иерусалима. Ее сознательно вывели из зоны досягаемости, отграничив от окружающего мира тремя плотными границами. Израильская граница – это главное препятствие, но есть и еще две другие, каждая из которых очерчивает зону влияния двух конфликтующих палестинских фракций – Палестинской Администрации в Рамалле и собственного правительства в Газе. На менее визуализируемом уровне существует дипломатическая блокада Газы в виде разного рода институциональных запретов. И даже если удается получить правительственное разрешение на въезд в Газу, часто приходится думать об институциональных последствиях.
Недавно, после трех попыток проникнуть в Газу с медицинской миссией, я сумела получить нужные документы и хитромудрым способом обойти институциональное вето: я получила на подготовку и супервизию психологов при Министерстве здравоохранения и Министерстве образования в качестве консультанта от испанского отделения организации «Врачи мира» (Medicins Du Monde, MDM), чтобы помогать им лечить психотравмирующие состояния у детей.
Переход через КПП «Эрец» – транзитную зону между предместьями израильского Ашкелона и окрестностями Бейт-Хануна в Газе – показался мне путешествием на машине времени на несколько десятилетий назад. С израильской стороны вы видите современные здания, первоклассные машины, широкие улицы – но, въехав в Газу, вы созерцаете изношенную инфраструктуру, разбомбленные автодороги, повозки с запряженными в них животными, перенаселенные дома, множество детей, играющих на улицах, веревки с бельем, натянутые вдоль жилищ, и изможденные лица людей, смотрящих на нас с изумлением – должно быть, им интересно, как это кому-то взбрело в голову приехать в Газу.
К моему удивлению, мне не удалось увидеть руины домов, разрушенных в ходе майской войны в Газе. Я поняла, что обломки были быстро собраны и припасены для грядущей реконструкции жилья. На улицах я заметила нескольких юношей с ампутацией – молодых людей и подростков, потерявших конечности либо на войне, либо в ходе Великого Марша Возвращения, где по их ногам целенаправленно стреляли. На стенах в лагерях города много граффити в знак солидарности жителей Газы с палестинцами из Иерусалима, с жителями Шейх Джарраха, и с палестинскими узниками. Газа, сама находящаяся в плену, сопротивляется, чтобы освободить и нас!
Война пролила свет на несчастное положение Газы, но очень быстро ее беды снова предали забвению. Сегодня я сижу в теплом доме и пишу эту статью – чему несказанно рада, учитывая тот снежный буран, который разразился над нашим регионом – и, работая над ней, читаю про ребеночка из Хан-Юниса, который замерз насмерть из-за недостатка отопления в Газе. Бедность, анемия, некачественная небезопасная еда, недостаток медицинского оборудования, топлива, электричества – все это наблюдается в Газе перманентно. Я была глубоко опечалена, когда одна из наших наставниц в Газе, наша уважаемая коллега, сказала на одном из наших совещаний: «В прошлом году я была в Иерусалиме». Когда она заметила любопытство и даже зависть в глазах других коллег, она пояснила: «Я больна раком, и мне выдали разрешение на лечение в Больнице Августы Виктории». Чтобы получить доступ к медицинской помощи за пределами Газы, человеку должно быть повезти быть очень больным.
Все больные, чьи клинические случаи были представлены нашими терапевтами, страдали от крайней бедности, а в некоторых случаях еще и от психопатологий. Четверо наших детей из тех 21, которые попали под нашу супервизию, пережили суицид одного из членов своих семей. Остальные стали свидетелями насильственной и травматичной смерти кого-то из своих родных, убитых израильскими военными. В одном случае девочка была единственной выжившей из всей ее семьи. В другом случае 17-летний брат наблюдаемого нами ребенка совершил самоубийство, не выдержав давления матери, которая настаивала, чтобы он ушел из дома и добывал пропитание – эта девочка рассказала нам, что ее мама находилась в глубокой депрессии и круглые сутки лежала в постели. Когда психотерапевт предложил ее маме поддержку и антидепрессанты, она ответила: «Мне нужна еда, а не лекарства».
В Газе нет «безопасного пространства». Травма – это когда твой дом разрушен, когда твой одноклассник убит, когда твой двоюродный брат нелегально отплывает от берега на лодке [чтобы порыбачить] и пропадает навсегда, когда всегда сохраняется угроза новой войны, когда Израиль нападает на рыбаков и фермеров, чтобы отбить у них желание добывать свой хлеб насущный. Угроз много, и все они реальны.
Я уехала из Газы в воскресенье утром, чтобы продолжить свою работу на Западном берегу. Я видела бесконечную очередь палестинских тружеников, столпившихся на КПП «Эрец» и ожидающих, когда им позволят пересечь его и попасть на работу. Они ждали там с четырех утра! На их истощенных телах, на их потемневших морщинистых лицах, на их дешевых сигаретах и их пластиковых сумках я увидела клеймо современного рабство. В отличие от них, я была не уверена, что израильские солдаты позволят мне пройти через КПП с моим компактным чемоданом. Я была вынуждена переложить свои вещи в пластиковые пакеты и выкинуть мой чемодан перед досмотром у солдат.
Я ездила в Газу, чтобы преподавать и контролировать работу преподавателей – но я узнала многое не только как клиницист, но и как патриот Палестины и как человек. Если бы сама Газа была человеком, ее главная и самая глубокая травма была бы обусловлена даже не агрессией врагов, а предательством со стороны ее собственных соседей, ее братьев и ее сестер. Нам все еще предстоит найти лекарство от этого предательства – на общенациональном уровне.
Доктор Самах Джабр
