Один месяц на восстановление, три дня – на то, чтобы умереть

Мухаммад был моим старшим братом.

Он был самым близким для меня человеком, как и я для него. Мы всегда говорили это друг другу.

В июле мой брат заболел. Целый месяц он чувствовал постоянную усталость. Но он не хотел становиться бременем для отца. Мухаммад не жаловался. Он надеялся, насколько мог, в надежде, что ему станет лучше.

А лучше не стало. День за днем ему становилось все хуже. Он утратил способность передвигаться, а боль стала настолько сильной, что он кричал от нее. Мой отец, который является медбратом, отвез его в ближайшую больницу – медицинский комплекс «Нассер» в Хан-Юнисе, где Мухаммаду диагностировали почечную недостаточность.

Врачи сказали, что ему нужен диализ дважды в неделю, а также трансплантацию почки как можно быстрее. Вся семья, включая меня, выстроилась в очередь, чтобы пожертвовать ему почку, но мама сказала, что это она станет донором.

В августе она это сделала. Мухаммад поправился и вскоре был выписан.

Через месяц, вечером 10 сентября, наш район – Аль-Маваси в Хан-Юнисе, который Израиль объявил безопасным – бомбили.  

Во время бомбардировки мы все спали, поскольку мы легли рано из-за отсутствия электричества, света, телевизора и чего-либо, что могло развлечь нас.

Не было никакого предупреждения. Звук взрыва был ужасающим. Вспыхнуло пламя, все начало гореть. Мы закричали и выбежали из палаток с кровью на лицах. К счастью, мы получили минимальные травмы и ожоги.

Мухаммад, однако же, не покинул свою постель. Моя мама первая спохватилась и бросилась на его крик. Она увидела, что кусок металлической шрапнели, словно нож, вонзился в его ногу. У него было профузное кровотечение. Она пыталась вытащить эту шрапнель, но огонь подбирался все ближе и ближе, и она оставила эти попытки.

Ужас в больнице

Ахмад, мой младший брат, побежал вызывать скорую. Команда медиков вытащила Мухаммада и помчала в больницу «Нассер», где ему удалили этот кусок шрапнели.

Я навещал моего брата каждый день, и от пациентов, которые лежали с моим братом в одной палате, я узнал кое-какие детали. Я держал руку на пульсе во время каждого своего визита.

Я был шокирован тем, что я увидел в отделении ортопедии.

Рядом с моим братом лежал 12-летний мальчик, с которым Ахмад, которому также 12, подружился. Его ноги также пострадали от шрапнели. Обе ноги ему ампутировали. После операции он прожил всего несколько дней.

Был еще и пожилой мужчина, где-то за 70, также с ампутированной ногой и множественными проблемами со здоровьем. Через несколько дней после моего первого визита я его не увидел. Я спросил моего брата, где он, он сказал мне, что этот мужчина умер.

Хамеду, молодому человеку за 20, другу Мухаммада, ампутировали кисти рук и стопы ног из-за ранений, полученных во время бомбежки его дома. Через несколько дней он также умер.

Я плакал всякий раз, когда мой брат рассказывал мне, что все остальные пациенты, лежавшие в этом отделении, умерли от ран.

Я спрашивал врача о многих ампутантах.

Его ответ ужаснул меня. Он сказал, что из-за отсутствия лекарств и должного оборудования врачи мало что могут сделать.

«В нашем отделении нет других способов спасать жизни раненых, кроме ампутаций», – сказал он мне.

Гангрена

Спустя месяц после ранения врачи сказали, что у Мухаммада началось заражение крови и гангрена на ноги. Они сказали, что тоже ампутируют ему ногу.

У нас не было иного выбора, но мой брат отчаянно сопротивлялся этому. «Не давайте им отрезать мне ногу! Пожалуйста, нет!» – умолял он отца.

Через несколько часов он потерял сознание. Врач сказал нам, что его состояние будет только ухудшаться, если не ампутировать его ногу немедленно. Мой отец согласился.

Мухаммад пережил операцию, но он так и не пришел в сознание. Врач сказал, что это нормально в первые 48 часов. Вскоре этот срок истек. Затем прошло еще больше дней. А потом недель.

Мы переместили нашу палатку поближе к больнице, чтобы навещать моего брата каждый день. До этого нам приходилось идти до нее два часа – это был единственный вариант, потому что топлива и транспорта у нас не было.

Каждый день я приходил в больницу и сидел рядом с Мухаммадом. Я разговаривал с ним, делясь с ним нашими общими воспоминаниями в надежде, что он как-то отреагирует.

Каждый день моя мама готовила ему киббе из картофеля на случай, если он очнется и проголодается.

Каждый день каждый член нашей семьи сдавал кровь.

И вот в один прекрасный день Мухаммад нам улыбнулся. Это было ровно через месяц после ампутации. Моя мама сидела рядом с ним, отвернувшись, чтобы он не увидел ее слез. Его глаза заблестели от радости.

Три дня

Моя мама улюлюкала от радости и звала докторов.

«Мухаммад очнулся, Мухаммад выздоровел!»

Врачи пришли, и все были переполнены радостью, что Мухаммад пришел в себя. Мы улыбались. Мухаммад улыбался нам в ответ.

Поначалу Мухаммад не мог двигаться. Через несколько часов мой папа помог ему сесть. Только тогда он осознал, что потерял ногу. Он заплакал. Все мы пытались утешить его.

Наконец-то мама увидела, как ее сын есть киббе, и она ломала их на куски, чтобы ему было легче проглатывать их.

2 декабря 2024 года, спустя три дня после того, как он пришел в сознание, мой любимый брат умер.

Ему было 24 года.

Я уже считал дни до его выписки.

Он проходил диализ на протяжении месяца и затем, после трансплантации почки, ему нужен был еще месяц на восстановление. И лечение его ноги также заняло месяц, а потом он впал в кому, которая продлилась месяц. Исходя из этого, я посчитал, что еще месяц он будет оправляться от этого.

Почему он прожил всего три дня после того, как он очнулся?

Мухаммад был моим старшим братом.

Он был самым близким мне человеком, как и я ему.

Это то, что мы всегда друг другу говорили.

Имена изменены по просьбе семьи.

The Electronic Intifada