Миссия с трудом выполнима: как в эпоху ковида онкобольные выезжают из Газы на лечение

Онкологическое заболевание — это всегда тяжелое испытание для человека и его близких. Но для жителя блокированного сионистами Сектора Газа ситуация вдвойне тяжелее: с момента постановки диагноза пациент начинает борьбу не только с болезнью, но и со многими физическими и бюрократическими препятствиями, которые ставит ему оккупационный режим.

В такой грустной реальности жители Газы живут уже много лет. Долгое время казалось, что хуже уже быть не может. Однако пандемия коронавируса внесла свои — негативные — коррективы. Теперь быть онкологическим больным в Секторе Газа — это почти приговор.

Даже в «лучшие» доковидные времена таким больным приходилось выезжать на лечение на оккупированный Западный берег или в другие страны. В принципе, в Газе есть свои больницы и квалифицированный медицинский персонал, но так называемая «гражданская администрация» сионистского режима блокирует ввоз жизненно важного медицинского оборудования, необходимого для лучевой терапии. С началом пандемии запреты на выезд ужесточились, потом был введен карантин, и пациенты Газы оказались в безвыходной ситуации.

Неправительственная правозащитная организация «Врачи за права человека» выпустила доклад, в котором собрала данные о положении онкобольных в Газе.

2020 год для таких больных стал особенно тяжелым, подчеркивают авторы документа. Привычные ограничения и блокада усугубились дополнительными мерами, которые серьезно сказались на доступе пациентов к лечению. Серьезное негативное влияние оказали более строгие критерии разрешения на выезд, введенные сионистским режимом, крах механизма координации между палестинскими властями и израильской верхушкой, а также другие ограничения, наложенные сионистским режимом и властями Газы из-за пандемии коронавируса. Все это привело к усугублению ситуации, в результате которой многие онкологические пациенты не могут получить доступ к критически важным, необходимым для спасения жизни методам лечения.

Многие виды лечения онкологических заболеваний (включая химиотерапию, лучевую терапию) и их диагностики (например, ПЭТ/КТ-сканирование) в Газе недоступны. Вот почему, несмотря на опасность возможного заражения во время поездки в больницу и нахождения в карантине (его приезжающие проводят в специальном учреждении) по возвращении в Газу, многим пациентам ничего не оставалось, кроме как рискнуть и подать заявку на выезд из блокадного Сектора.

Сионистская верхушка продолжала настаивать на своих бюрократических требованиях, отказываясь предоставить безопасный и беспрепятственный проход пациентам, отчаянно нуждающимся в лечении. К уже имеющимся требования добавились новые. Из доклада «Врачей за права человека» следует, что теперь у онкологических больных, пытающихся выехать на лечение, сионистский режим дополнительно к уже имеющимся медицинским документам требует предоставить результаты биопсии.

Ситуация осложнилась настолько, что к вопросу получения разрешений на выезд вынуждены были подключиться правозащитные и общественные организации. Они помогали пациентам, многие из которых тяжело больны и слабы физически, и их родственникам подавать заявления, а также занимались решением других бюрократических вопросов, чтобы больные могли как можно скорее получить доступ к лечению.

С июня по август 2020 года «Врачи за права человека» обработали 105 запросов от онкологических больных, которым требовались разрешения на поездку. В их числе — 32 случая несовершеннолетних больных, которым требовалось сопровождение взрослых.

Одним из таких маленьких пациентов стал 11-месячный Фурат, которого стараниями многих людей после долгих усилий удалось вывезти в одну из больниц Восточного Иерусалима (Аль-Кудса) на лечение. Журналистка издания Palestine Chronicles Тамар Флейшман, освещавшая это событие, вспоминает, насколько сильно она была поражена сложностью процедуры выезда из Газы, и тем, что для обеспечения медицинской помощи ребенку пришлось организовать целую спецоперацию, в которой было задействовано такое большое количество людей:

«Присутствовали две палестинские медицинские бригады — одна из Дженина и одна из Восточного Иерусалима, две машины скорой помощи, двое носилок, израильские солдаты и охранники, оружие и среди всего этого — больной ребенок и его мама. Военные процедуры соблюдались строго, включая досмотр багажа. Матери пришлось передать Фурата члену медицинской бригады, а содержимое ее — сумок солдату», — рассказала Флейшман.

Жертвами ужесточенного режима получения разрешений на выезд, которые правозащитники окрестили «системой контроля и препятствий», уже стали двое детей. Они умерли, ожидая разрешения, которое позволило бы их родителям отвезти их на операцию на открытом сердце.

Правозащитники рассказывают и о других ситуациях, когда они вынуждены были прилагать огромные усилия, чтобы организовать больным выезд за пределы Газы. Некоторые из приведенных ими истории поистине шокируют — например, история 18-месячного мальчика с диагнозом «запущенный острый лейкоз». Представителям «Врачей за права человека» пришлось помочь матери подать судебный иск, после удовлетворения которого мать ребенка смогла, наконец, поехать с ним — и то после того, как ее с пристрастием допросили сионистские спецслужбы!

Был еще один случай, когда пациентку с онкологическим заболеванием в дополнение к уже имеющимся медицинским отчетам сионисты заставляли предоставить результаты биопсии, а затем пройти унизительный допрос. Этот изматывающий процесс тянулся несколько месяцев — жизненно важных для нее месяцев, которые больная женщина просто потеряла.

«Когда мы говорим, что это [получение разрешения на выезд — прим. редакции] вопрос человеческой жизни, то не преувеличиваем. Ключи от КПП “Эрец” хранятся у спецслужб и военных. Они выбирают, пропустить пациентов или преградить им путь. Пациенты, которым мы помогали в 2020 году, — это верхушка айсберга. Эта проблема не менее глубока, чем оккупация и угнетение. Мы можем только продолжать требовать, чтобы доступ пациентов к лечению больше не зависел от разрешительного режима, который должен уйти в прошлое», — подчеркивают правозащитники.