Мама, бум! Я слышу это!

Во время стодневной осады лагеря беженцев Джабалийи, которая началась в первые дни октября прошлого года, беспощадные и разрушительные израильские бомбардировки поставили целые семьи в невообразимые условия.

Доктор Исра Абу Рукба, 30-летняя врач акушер-гинеколог, сражалась на двух параллельных фронтах: один – медицинская служба в больнице «Аль-Ауда», другой – защита своей дочки Марьям, которой было всего 9 месяцев, когда в 2023 году началась израильская агрессия со всеми ужасами войны.

До израильского вторжения Исра делала успешную карьеру в больнице «Аш-Шифа» – крупнейшей в Газе. Однако по мере эскалации израильского геноцида, она устроилась на работу в куда более маленькую больницу «Аль-Ауда» в лагере беженцев Джабалийи, чтобы быть поближе к семье.

Исра знала, что у нее не было иного выбора, кроме как остаться там и оказывать медицинскую помощь нуждающимся. Вместе со своим мужем Имадом, который также работает врачом в «Аль-Ауде», и своей дочерью она нашла убежище в больнице, которая находилась всего в пяти минутах ходьбы от их дома.

То, что казалось им временным прибежищем, превратилось в изнурительное испытание, и они ощутили себя в ловушке, где они старались выжить.

По словам Исры, когда территорию патрулировали управляемые роботы, начиненные взрывчаткой, а близлежащие здания постоянно разрушались, больница стала для них «удушающей тюрьмой».

Бум!

Из-за массивных бомбардировок данного района окна в больнице дрожали, а осколки стекла сыпались прямо на нее и ее семью. Двери выбивало взрывами, и их приходилось постоянно ремонтировать.

Электричество давали всего два раза в день, поскольку израильские военные отказывались поставлять топливо для генераторов. Едкий запах пыли, поднимавшейся от взрывающихся бомб, пропитывал одежду и волосы.

Исра отметила, что переполненной людьми больнице, где было всего 30 коек, находилось болнн150 человек, включая медицинский персонал и родственников пациентов. Было поставлено ещё несколько дополнительных кроватей, но из-за отсутствия достаточного места пациентов приходилось размещать в реанимации.

С каждым взрывом маленькая Марьям бежала к Исре на ручки с криком: «Мама, бум! Я слышу это». Она плакала, ища утешения.

Однажды ночью, когда Марьям была на руках у Исры, в больницу угодила ракета. Здание сотряслось и наполнилось пылью. Исра быстро отнесла ребенка в безопасное место, но Марьям проснулась и заплакала от страха. «С тех пор», – вспоминает Исра, – «она не может нормально спать. Ее сон беспокойный, словно что-то ее преследует».

Невозможно спрятаться

Несмотря на все старания Исры оградить Марьям от творящихся вокруг ужасов, правду невозможно скрыть. Всякий раз, когда Марьям видела раненого пациента, она указывала на него и говорила: «Мама, дядя ух» или «Мама, тетя ух».

По словам Исры, израильская военная блокада сделала жизнь практически невыносимой. Теплый октябрь сменился морозной зимой, и выживать в холодной больнице стало ещё тяжелее.

Имея при себе мало вещей и недостаточно одежды, Исра все больше впадала в отчаяние. 30 декабря она отправилась в потенциально рискованное путешествие домой, оставив Марьям в той части больницы, которая казалась ей более безопасной. На улицах было опасно из-за артиллерийского огня и наблюдения с дронов, но Исре удалось забрать зимнюю одежду, так необходимую для ее дочери.

Частые перебои с едой и водой усугубляли общую мрачную ситуацию. Красный Крест/Красный Полумесяц иногда транспортировали пациентов из северной части города Газы и старались поставлять еду медицинскому персоналу и раненым. Но, говорит Исра, израильские солдаты часто конфисковывали еду на КПП, не позволяя доставлять ее нуждающимся. Она также сказала, что вся система водоснабжения была прицельно и целенаправленно уничтожена. Повреждённые фильтры и баки очищали питьевую воду – редкий и ценный ресурс.

Исра и ее семья, как и все остальные медики и пациенты, питались скудными запасами еды – макаронами, чечевицей, бобами и арахисовым маслом, которые были завезены в больницу ещё до осады.

«Бутылочку с молоком для Марьям я кипятила по нескольку раз при помощи небольшого бойлера, чтобы оно было безопасно для питья», – рассказывает Исра.

Приказ эвакуироваться

3 января израильская армия использовала палестинского заключённого, чтобы он доставил написанное от руки письмо с приказом эвакуироваться до 3 часов дня. Это спровоцировало большую панику среди пациентов и персонала больницы.

Администрация больницы связалась с Красным Крестом, где сказали, что это не официальный военный приказ, а скорее требование конкретного солдата. В осажденной больницы царило недоумение. В итоге больница не эвакуировалась, но над ней нависла перманентная угроза атаки.

По словам Исры, когда 19 января вступило соглашение о прекращении огня, это принесло облегчение, но не радость.

«После всех этих бомбардировок и бесконечных взрывов я подумала, что, выйдя наружу, я не увижу там признаков жизни».

Марьям часто спрашивала: «Мама, пока?», с нетерпением желая покинуть больницу и увидеть мир за ее пределами – мир, обращенный в руины.

Когда семье наконец-то удалось выйти из больницы, они обнаружили, что от их дома в лагере Джабалийи ничего не осталось, как и от многих других домов. Разрушение было тотальным, ущерб – всеобъемлющим.

Она, Имад и Марьям теперь временно живут у сестры Имада, подыскивая для себя другое более удобное место.

Как врач и как мама Исра говорит, что ее преследуют мучительные мысли, правильно ли она поступила:

«Я спрашиваю себя, не ущемила ли я в чем-то моего ребенка. Но у меня не было выбора. Я не могла оставить ее, и я не могла оставить моих пациентов наедине с их страданиями».

Малак Хиджази, публицистка из Газы

The  Electronic Intifada