Когда ночь становится полем битвы

Будучи выпускницей кафедры английской литературы, я всегда находила успокоение в воображаемом мире. Романы становились для меня убежищем, способом убежать в ту реальность, где все возможно. До геноцида здесь, в Газе, моя жизнь казалась мне предсказуемой; ничто не могло по-настоящему удивить меня. «Ожидай неожиданного» – это была ведущая философия, которая помогала мне лавировать перед лицом многих жизненных вызовов.

Но потом геноцид пошатнул мой мир так, как я никогда не могла ожидать. Ужасы, которые я видела своими глазами, находятся за гранью воображения, они не могли присниться мне даже в ночном кошмаре.

Более 450 дней и ночей я не могла заснуть глубоко из-за кошмарных снов, которые отказываются покидать мое сознание.

Раньше я слышала о бессоннице, но я не понимала по-настоящему, что это такое, пока она не стала моей постоянной спутницей, тенью, которая отбрасывала на меня каждая ночь. Когда-то я любила ночь – ее спокойствие, ее умиротворение, возможность поразмышлять. Но я стала ненавидеть ночь. В время войны не было ни одной мирной ночи.

Израильские дроны никогда не исчезали. Как только солнце садилось за горизонт, небо становилось наполнены оглушительным гулом этих машин. Их вездесущее присутствие подорвало наше ментальное здоровье, и нас до костей пробирало страшное послание: «Никакого сна. Никакого мира. Только страдание».  

В надвигающемся зимнем холоде ночь растягивалась, медленно ползла и удушала нас. Мы лежали и не могли заснуть, воспоминания и эмоции наводняли наши умы. За эти несколько часов время затягивало нас на глубину отчаяния.

Израиль вызвал бессонницу у всех его жертв: бесконечная стрельба снарядами американского производства, которыми нас без разбора забрасывали, разрывая тишину своими жуткими звуками и вселяя страх в наши сердца. Я помню одну ночь накануне прекращения огня, которая ощущалась как ад на земле. На нас непрерывно сыпался град из снарядов: каждые 10 секунд гремели взрывы, напоминая нам, что смерть вездесуща, всепоглощающа.

Я почувствовала себя выхолощенной, полностью лишенной энергии и надежды. Не важно, как сильно я зажимала уши пальцами, оглушительный рев снарядов никогда не стихал. Мы с родными сидели в темноте, обнявшись, ожидая смерти, зная, что она придет за нами.

Я тосковала по мирным вечерам – тем простым, бесценным вечерам, когда я сидела с родными за чашкой чая, или смеялась над глупым мультфильмом вместе с моими племянниками и племянницами. Я скучала по вечерам с их простыми удовольствиями – посмотреть телевизор или сделать домашнее задание.

Нормальная жизнь стала далеким воспоминанием, ибо вечера и ночи превратились в тюрьму, где непреложные правила выживания довлели над моим сознанием, и в этом у меня не было никакой свободы выбора. Я тосковала по тем временам, когда я могла мирно спать. Я тосковала по умиротворенности. Я тосковала по безопасности, от которой мы стали так далеки.

Чтобы выжить, я приучила себя спать по два часа каждый день. Но короткий отдых не приносил спокойствия. Мой ум постоянно терзали образы жителей Газы, которых разбомбили в их же собственных домах, и даже когда я погружалась в недолгий сон, страх следовал за мной, словно тень.

Парализованная страхом

Однажды мне приснился сон, что по нашему дому нанесли авиаудар, и я оказалась под завалами, где не могла дышать. Я заорала, ловя ртом воздух, но мой голос утонул в море разрушения. Моя сестра разбудила меня, когда я стонала и рыдала во сне. Оставшуюся часть дня я провела в кровати – я была слишком слаба, чтобы встать, я была парализована страхом.

Мои кошмары были порождением наших реалий, где мы находились в постоянной опасности.

В декабре 2023 года мы с семьей нашли убежище в маленькой комнате на восточной стороне нашего дома, объятые страхом, что рандомный снаряд прилетит в наш дом с запада. В 2 часа ночи я проснулась от звука квадрокоптера, который парил за нашим окном. Мою голову пронзила мысль о том, сколько пуль попадет в мое тело, и выживем ли мы всей семьей.

Я лежала на полу без движения и ждала. Свист и грохот пуль, бьющих по стене, наполнил пространство, но я по-прежнему не двигалась. Я ничего не могла поделать, кроме как существовать в тишине надвигающейся смерти. Через три минуты квадрокоптер улетел.

Я попыталась заснуть, но квадрокоптер преследовал меня в моем подсознании. Мне снился сон, что я плаваю в порту Газы, и по мне стреляет квадрокоптер. Я начала отчаянно грести к берегу, но пули летели мне вслед. Я временно укрылась под лестницей, прячась от неизбежного. Но в своем сердце я удивлялась тому, что я до сих пор жива.

Даже помощь, которая предоставлялась нам, могла стать триггером.

В начале марта 2024 года воздушный шар с гуманитарной помощью упал рядом с моим домом. Я сидела на крыше, пытаясь поймать соединение с интернетом, и от звука опускающегося воздушного шара я замерла от ужаса. Этот звук очень напоминал звук падающей бомбы, выносящей тебе смертный приговор.

В ту же ночь мне вновь приснился кошмар: я видела сон, что я похоронена под воздушным шаром, беспомощная и попавшая в ловушку. Люди собрались вокруг меня, но никто не пришел мне на помощь. Моя сестра снова разбудила меня, и я закричала в панике. Мышечная боль мучила меня весь день, но эта рана не была физической – была травмирована моя душа.

Тревога и страх росли с каждым днем и ночью с их бесконечными и изматывающими ужасами.

В начале октября прошлого года поползли слухи, что север хотят очистить от нас. Я опасалась, что это будет финальный удар, что это действительно заберет мою жизнь. Мои мысли бежали по кругу, мое тело дрожало, мои обледеневшие руки тряслись.

А затем кошмары вернулись. Мне снилось, что меня и всю мою семью заставили бежать по коридору Нецарим, но, поскольку я пыталась вернуться на север, мне прострелили голову с квадрокоптера. Я умирала на руках родителей, и, хотя я кричала, они не слышали меня. Я проснулась в слезах, они неконтролируемо текли по моим щекам, в знак благодарности, что я жива, пусть мое сердце и было объято страхом.

После прекращения огня ночь – это больше не поле битвы, но выживание все равно остается изматывающим.

Хотя шрамы остались, глубокие душевные раны начали заживать. Ночь, когда-то мой злейший враг, начала превращаться в то, чем она была прежде: временем отдыха и размышлений.

Возможно, когда кошмары закончатся, мне снова начнут сниться сны, связанные с нормальной жизнью.

Асма Абду, научная журналистка и координатор проектов в UCASTI

The Electronic Intifada