Spirit Ильича Карлоса

В английском языке есть отличное слово spirit. Это когда ты должен сам что-то прочувствовать. Можно тысячу раз перечитать документы, но это не даст ощущения прикосновения к стене на ру Тулье, где проходили почти античные события. Посмотрел в окно – а там юноша стреляет из здоровенной береты. Вот же он уже бежит по крыше. Ну и так далее.

Spirit есть и в обеде с писателями, журналистами и адвокатами в кафе на Сен-Жермене. Пусть ты даже не знаешь французского языка и переспрашиваешь по-английски. Английский французские интеллектуалы не любят, зато любят русских писателей. «Мы помним Эдварда Лимонов в гостях у К.» — «Потрясающе, я обязательно передам привет».

Сегодня начался суд над моим другом Ильичом. Я так просто и называю его – Ильич. Мир знает его в основном под другими именами – Карлос и Шакал. За обедом Изабель даже просит не поизносить эти имена – уж очень французское общество побаивается этого 68-летнего парня. Тут никому не хватит яиц, чтобы назвать книгу, как это сделал я. Я улыбаюсь варварской улыбкой.

— Mon ami Carlos[1].

Сегодня я ожидал увидеть наряды жандармерии – но Дворец Правосудия, встречавшие когда-то Ильича снайперами, был спокоен, попривык к своему блудному сыну. И к его друзьям. В зал заседания он вышел в чёрном костюме и элегантном бежевом пальто. У меня даже закралась мысль, что он живет в Париже, может быть рядом с Драгстором, а на заседания приезжает как актёр в передачи «Суд идёт».

Но на минуточку – Карлос в тюрьме уже больше 23 лет.

Он входит быстро, по-деловому оглядывает зал, улыбается Изабель, потом мне:

— Как дела? — буднично и дружелюбно. Охрана, наоборот, в напряжении.

— Представьтесь пожалуйста.

-Меня зовут Ильич Рамирес Санчес, родился в Каракасе, профессия: революционер-интернационалист.

Раздаются хлопки, и следом шиканье жандармов. На жандармов, кстати, реагируют скорее из вежливости.

-Свиньи, — шипит сзади меня здоровенный араб.

Ильич, вопреки трагизму ситуации (а именно – грузу срока), продолжает отпускать шутки – он это будет делать до конца первого дня слушания. В конце не выдерживает и железная судья, закрывая лицо руками – Карлос подмигивает мне. В этот момент я думаю: «Вот же чертов сукин сын!». В следующем эпизоде он уже начинает с визуальными примерами рассказывать про войну палестинцев с Моссадом.

— Знаете, вы, мадам, тогда ещё не родились, это было сразу после мушкетеров. Так вот, я выхватываю пистолет и даю полицейскому знать, что все в порядке и не нужно в меня стрелять. Полицейский убирает пистолет и уходит. А сегодня вы пытались доказать мне, что я не джентльмен.

Кстати жандармы нашли возможность нам отомстить – во время перерыва мы перешли на русский.

— Как наши товарищи в Москве? Исраэль Шамир, Лимонов, другие?

— Все хорошо, тебе от всех привет.

— Это хорошо, хорошо, что ты приехал…

-Держись, старина! Тебе ли в таком полито переживать.

Как вдруг:

-Assez parlé! Nous ne comprenons rien!

Игорь Молотов и адвокат Ильича Рамиреса Санчеса Изабель Кутан-Пейре

Карлоса вывели в глубь помещения, а мне дали запрет на пользование русским языком с мистером Рамиресом. Запрет и данное обещание я все-таки нарушу, когда в конце своего выступления Карлос крикнет: «Да здравствует Ленин, да здравствует Сталин! До здравствует великий советский народ!», я отвечу ему, что будущее принадлежит нам.

Вот что я имел в виду, говоря о spirit.

Сегодня был первый день. Изабель говорит, что слушания будут длиться 4-6 недель. Это достаточно времени, чтобы завербовать и судью, и жандармов. Все может быть.

Игорь Молотов 

---

[1] Мой друг Карлос.