Сейид Наср-Аллах на Khamenei.Ir (2) о «мирном процессе» и отношениях Хизбаллы с Рахбаром

В первой части своего длинного интервью специальному журналу, принадлежащему Khamenei.Ir, сейид Хасан Наср-Аллах раскрыл некоторые ранее неизвестные подробности отношений между ливанской Хизбаллой и Исламской Республикой Иран. Во второй части он рассказал, как имам Хаменеи предсказал последствия Соглашений в Осло, а также указал на фатальную ошибку Нетаньяху во время заключения этих соглашений.

— Одним из важных процессов, который тогда шел в регионе – это т.н. «урегулирование» посредством арабо-израильских переговоров, получившее название «мирного процесса». Этот тренд сформировался в результате арабо-израильских переговоров. Вспомните, что в 1993 году Ясир Арафат подписал договор с израильтянами, которых представляли Ицхак Рабин и Шимон Перес – и пункты этого договора были прописаны под бдительным руководством США. Договор получил название «соглашений в Осло». Разумеется, это было очень опасным поворотом событий, негативно отразившимся на ходе арабо-израильского конфликта. Опасность заключалась в том, что, в соответствии с этими соглашениями, ООП признала Израиль. Тем самым, возник прецедент, когда палестинская организация – вовсе не как в случае с Египтом и Анваром Садатом – отказалась от территорий, захваченных в 1948 году, т.е. земель, оккупированных сионистским режимом во время арабо-израильской войны 1948 года. Кроме того, в тех соглашениях был пункт, где указано, что вопрос о статусе Восточного Иерусалима, Западного берега, Сектора Газа и других частей Палестины уже урегулирован. Это было большой ошибкой.

С другой стороны, соглашение дало «зеленый свет» многим другим арабским странам, которые принялись вести переговоры и заключать соглашения с Тель-Авивом, де-факто нормализовав отношения с Израилем. Это был очень опасный процесс. В то же время Рахбар и группы палестинского Сопротивления, включая ХАМАС, «Исламский Джихад» и НФОП, выступили против Соглашений в Осло. Верховный главнокомандующий и некоторые палестинские фракции также высказались против этой сделке. Точно так же поступила Хизбалла и другие ливанские движения. Мы проводили митинги против этого соглашения в Южной Дахии – и по нам стреляли, и некоторые из наших людей были убиты.

В любом случае, это было поворотным пунктом и очень опасным периодом. Мы много думали, как отреагировать на Cоглашения в Осло. Должны ли мы выступить против них на политическом уровне и посредством СМИ, призвав палестинцев сопротивляться им и бороться за свои права? Возникновение этой проблем ы (соглашений в Осло и их последствий) обернулось более тесной консолидацией между Хизбаллой и палестинскими фракциями, включая ХАМАС и «Исламский Джихад», ибо нас сплотило намерение продолжать сопротивление на оккупированных территориях Палестины. Напомню, что в то время участники боевого крыла ХАМАС и «Палестинского Исламского Джихада» проводили спецоперации в сердце Тель-Авива и Аль-Кудса, и земля тряслась у сионистских властей под ногами. Именно после одной такой операции было созвано то самое чрезвычайное совещание в египетском городе Шарм эш-Шейхе, аж с Клинтоном и Ельциным, который тогда был президентом России. Кстати, покойный сирийский президент Хафез аль-Асад отказался участвовать в этом сборище.

Факт в том, что по итогам сборища они объявили войну трем силам: во-первых, Хизбалле, во-вторых, ХАМАС и «Исламскому Джихаду», и, в-третьих, Исламской Республике Иран, которая поддерживала Сопротивление в регионе. Несмотря на свой широкий размах, сходка не смогла внушить страх ни Хизбалле, ни другим группам Сопротивления в регионе – в частности, потому, что в то время позиция Рахбара по Сопротивлению – а именно, что этот путь нужно продолжать, усердствуя на нем – была абсолютно четкой и решительной. Поэтому соглашения в Осло повлекли за собой целую череду событий, эти события были критически опасными для судьбы данных договоренностей.

— Была еще конференция в Мадриде…

— Конференция в Мадриде была до подписания Соглашений в Осло. Именно тогда начались переговоры. Важный нюанс в том, что у Рахбара есть дар предвидения и четкого понимания будущего. Я верю, что его дар тонко предчувствовать будущее – это один из его уникальных способностей, обусловленных скорее его глубокой верой, упованием на Всемогущего Аллаха и подчинением Ему, нежели какими-то чисто рациональными калькуляциями.

В то время начался процесс под названием «израильско-сирийские переговоры». Тогда президентом Сирии был Хафез аль-Асад, а премьером Израиля – Ицхак Рабин. Переговоры между ними изначально были секретными, и лишь потом они были преданы огласке. Они встречались в США под супервизией Клинтона. Представители президента Асада и кабинета Рабина встречались в Соединенных Штатах, и предполагалось, что они придут к согласию. Поговаривали, что в то время Ицхак Рабин согласился вернуть оккупированные Голаны Хафезу аль-Асаду.

Соответственно, мы исходили из допущения, что вскоре Израиль и Сирия подпишут соглашение. Такая атмосфера царила в Сирии, Ливане, Палестине и во всем регионе. Я помню, как в то время некоторые спрашивали нас: «Если будет заключен израильско-сирийский договор, что вы – то есть Хизбалла – будете делать? Если Сирия и Израиль придут к согласию, какую позицию займет Хизбалла? Если это соглашение состоится, какова будет судьба Хизбаллы и других групп Исламского Сопротивления?». Мы организовали несколько совещаний, чтобы обсудить этот вопрос и выработать план на будущее. Мы исходили из того, что соглашение между Асадом и Рабиным – это уже свершившийся факт. Мы – это не только Хизбалла, но и все сирийцы, ливанцы и палестинцы: мы считали это дело сделанным. Совещания были нужны нам лишь для того, чтобы обрисовать картину будущего. Мы говорили о вопросах политики, войны, обороны; обсуждалось даже название нашей группы. Так, некоторые задались вопросом, стоит ли оставлять прежнее наименование – «Хизбалла». Или же новая фаза – новое название? Некоторые из наших братьев уже числились в «черных списках» в США, и мы также спорили, оставаться ли им в Ливане, или же им лучше его покинуть? Например, мученик Хадж Имад Мугния уже был в этом перечне. Мы собрали все возможные предложения по данному вопросу.

— Разве у Хизбаллы не было канала связи с Хафезом аль-Асадом, чтобы получить информацию о принятом им решении?

— Вся доступная нам информация говорила о том, что израильско-сирийские переговоры увенчаются подписанием соглашения. В то время главное требования Хафеза аль-Асада заключались в возврате Голан и возвращении в границы до 4 июня 1967 года, а Рабин был готов пойти ему навстречу. Меж тем, мы отправились повидать Рахбара. Слушая нас, он проявил недюжинное терпение, потому что во время нашего визита мы подробно прошлись по всем поднятым нами темам, озвучив все предложения, поступившие от разных людей. На том собрании, где присутствовали и другие руководители Ирана, он выслушал всех нас. И, хотя все без исключения иранские высшие официальные лица были согласны с тем, что сирийско-израильские договоренности – это свершившийся факт, его Светлость сказал: «Это хорошо, что вы принимаете во внимание худшие сценарии и варианты развития событий, чтобы выработать план на этот случай; но я говорю вам, что этого не произойдет, и что между Сирией и Израилем не будет никакого мирного договора, поэтому забудьте обо всем, что вы писали и готовили. Вы должны продолжать сопротивление, и удвоить свои усилия по наращиванию вооружений, инфраструктуры и людских ресурсов. Не переживайте, потому что мира между Сирией и Израилем не будет». Все присутствовавшие на встрече – как иранцы, так и ливанцы – были удивлены, с какой уверенностью аятолла Хаменеи говорил все это. Его Светлость не сказал нечто а-ля «я считаю это маловероятным» или что «могут быть и другие варианты». Вовсе нет. Он четко сказал, что этого не произойдет. Он дал нам твердое и жесткое указание: «Забудьте об этом, прекратите; продолжайте делать то, что и раньше, и станьте сильнее, чем прежде».

В любом случае, для нас это был сюрприз. Мы вернулись в Ливан и продолжили нашу работу, следуя наставлениям Рахбара. Всего лишь спустя две недели после нашей встречи с Рахбаром в Тель-Авиве прошел большой митинг, на котором собралось более 100 тысяч человек. На нем выступал Ицхак Рабин, и когда он произносил свою речь, один из радикально настроенных евреев открыл по нему огонь и убил его. После Рабина премьером сионистского режима был избран Шимон Перес. Он был слабым человеком, а потому израильтяне не воспринимали его всерьез – и как исторического и военного деятеля, и с точки зрения доверия к его компетентности. Он в подметки не годился Рабину.

Соответственно, на оккупированных территориях – а именно, в Тель-Авиве и захваченном Аль-Кудсе – стали проводиться масштабные спецоперации, и это раскачивало сами основания сионистского режима. После этого, как я уже упоминал, был созван саммит в Шарм эш-Шейхе. Затем, в 1996 году, Израиль атаковал Ливан, дав этому нападению название «Гроздья гнева». Этот акт агрессии сопровождался беспрецедентным геноцидом в Кане – эта трагедия стала впоследствии известна как Резня в Кане. В ответ мы оказали израильтянам сопротивление и одержали победу. Немногим спустя, где-то через две или три недели, сионистский режим провел выборы, на которых Шимон Перес потерпел сокрушительное фиаско, партия «Ликуд» потеснила Партию труда («Авода»), а Биньямин Нетаньяху стал премьер-министром Израиля. После прихода к власти он сказал: «Я не последую ни одному договору с Сирией, заключенному Ицхаком Рабиным или Шимоном Пересом с Сирией в результате переговоров с Хафезом аль-Асадом». Тем самым, израильско-сирийским переговорам был положен конец. Мы сейчас говорим о 1996-м годе, а на дворе – 2019-й. В каком состоянии сейчас мирный процесс? В наихудшем.  

— Как вы уже говорили, в той атмосфере возникало предчувствие надвигающегося компромисса – а, меж тем, [сионистский режим] продолжал убивать палестинцев. Вступали ли с вами в контакт какие-то другие страны, которые поощряли бы Хизбаллу продолжать свой путь? Были ли страны, стремившиеся склонить вас к компромиссу? Направляли ли они вам какие-то послания, убеждая пойти на уступки Израилю?

— Никто не выходил на контакт с Хизбаллой напрямую. Они не возлагали на нас никаких надежд, ибо знали о нашей мудрости, силе воли, вере и решимости. Но, в общем и целом, некоторые арабские страны оказывали на Ливан давление. Они давили на ливанское правительство и ливанский народ, чтобы те пошли на компромисс с Израилем. Они пугали их тем, что Израиль разрушит Ливан, если они не согласятся на такой компромисс, и что весь арабский мир отвернется от Бейрута. Шел прессинг подобного рода, но у них не было никаких значимых контактов с нами: они знали, какова наша позиция, и мы видели, что они и не надеются переубедить нас. Это было Божественным благословением для нас.

— Некоторые люди задают вопрос, почему Исламская Республика Иран и Хизбалла в Ливане бескомпромиссно не приемлют никаких проектов, предлагаемых США и сионистским режимом – от соглашений в Осло до «сделки века»? Вопрос в том, почему Иран и Хизбалла ничего не делают, чтобы положить конец этим конфликтам? Другой тезис, касающийся Палестины, заключается в том, что палестинцы сами заинтересованы в некоторых формах компромисса. Что вы думаете об этих утверждениях? С другой стороны, мы видим, что некоторые арабские правители и политические деятели позиционируют себя как сторонников палестинского дела и палестинских чаяний. Как можно распознать истинных представителей этого движения и направления в мысли?

— Отвечая на первую часть данного вопроса, я отмечу, что все предложенные ими проекты всегда предполагали посягательство на права и интересы палестинцев. Они говорят, что, в соответствии с Соглашениями в Осло, земли, узурпированные в 1948 году, не являются предметом переговоров. Это означает, что за бортом этих переговоров остаются две трети территории Палестины. И это само по себе – великий акт угнетения, причем в самой своей основе, базово. Далее, они не собираются отдавать им даже оставшуюся одну треть Палестины. Они даже не обещают вернуть палестинцам Западный берег – переговоры ведутся лишь вокруг Восточного Аль-Кудса. В то время даже в том, что касалось Сектора Газа, сионисты вели себя весьма пассивно. Шимон Перес заявил: «Я мечтаю, что настанет тот день, когда я проснусь, а мне скажут, что Газа ушла под воду». Это был их взгляд на проблему территорий.

В случае с Кудсом во всех озвученных предложениях американцы и израильтяне никогда не соглашались вернуть Восточный Иерусалим палестинцам. Даже во время переговоров между Ясиром Арафатом и Эхудом Бараком, когда зазвучала тема Аль-Кудса, израильтяне сказали: «Что до Иерусалима, то все, что на земле – ваше, но все, что под землей – наше». Что касается палестинцев, изгнанных из собственных домов, то израильтяне открыто заявили, что не позволят им возвратиться на свою землю. И это меж тем, как миллионы палестинских беженцев рассеяны по миру, проживая в Ливане, Сирии, Иордании и других странах мира. Разве разумный человек может принять подобное положение дел?

Даже если допустить, что в основе упомянутых предложений лежит решение в виде «двух государств», возникает вопрос: что такое государство Палестина? Это государство без национального суверенитета, без границ, без воздушного пространства, без побережья, без аэропорта, и так далее. Так что же это за государство? Подобные предложения по палестинскому вопросу поступают уже на протяжении долгого времени – начиная с переговоров в Мадриде и двустороннего диалога, и заканчивая «сделкой века». Недавно Джаред Кушнер, комментируя «сделку века», открыто признал, что сообразно этому плану Иерусалим (Аль-Кудс) предназначается для Израиля. Он объявил, что крупные сионистские поселения на Западном берегу станут частью оккупированных территорий. Поэтому решение в виде «двух государств» в самой своей основе не является предметом для обсуждения, будто бы одно из этих государств является подлинным палестинским государством. Даже сами палестинцы не приемлют подобных планов.

Соответственно, мы постепенно подходим к итоговому выводу: во-первых, если Исламская Республика Иран, Хизбалла в Ливане и другие группы Сопротивления не соглашаются с предложениями по палестинскому вопросу, то это лишь потому, что все эти предложения носят очень репрессивный характер – и по отношению к палестинскому народу, и в отношении всей исламской уммы в целом. Во-вторых, подавляющее большинство палестинцев никогда не согласятся с подобными планами. Сегодня абсолютно ясно, что среди разных палестинских групп и партий царит полный консенсус по «сделке века». Нет такого, чтобы кто-то из них принимал ее, а кто-то выступал против. ФАТХ, ХАМАС и все остальные движения, несмотря на все свои разногласия, не испытывают никаких сомнений по поводу «сделки века» и по этому вопросу находятся «на одной волне». Палестинцы – как внутри, так и за пределами своей страны – отвергают «сделку века». В число оппонентов этого плана входят далеко не только Иран и группы Сопротивления в регионе. Напротив, сами палестинцы выступают против «сделки века».

С другой стороны, мы должны тщательно изучить и понять позицию имама Хомейни, основателя и лидера Исламской Республики Иран, ливанской Хизбаллы и других групп Сопротивления против сионистского режима. Факт в том, что Израиль представляет собой проблему не только для палестинцев, и закрепление суверенитета Израиля является угрозой не для одних лишь палестинцев, но и для все арабских и исламских стран. Стабилизация данного режима – это большая угроза для Сирии, Ливана, Ирака, Иордании и даже для Исламской Республики Иран. Израиль располагает ядерным оружием – в его распоряжении находится более 200 ядерных боеголовок. Этот режим всегда искал пути доминирования над целым регионом. Есть и другой важный момент, на который пролили свет имам Хомейни и также аятолла Хаменеи: Израиль – это режим, зависимый от США, он является орудием США в регионе. Кто поджигает наш регион? Кто осуществляет акты вторжения и агрессии? Кто вмешивается в дела других стран. Так, существование, выживание, мощь и продвижение интересов Израиля, будь то мирными или немирными средствами – это крупная угроза безопасности всех стран региона от Ирана до Пакистана, и даже для стран Центральной Азии и Турции.

Поэтому те, кто сегодня сопротивляется Израилю, фактически выступают в защиту палестинского народа и его прав, которые сегодня отчуждены от него, и одновременно они защищают самих себя и свои святыни, держа оборону Ливана, Сирии, Иордании, Египта, Ирака и других стран. Израиль не откажется от плана [построения оккупационного государства] «от Нила до Евфрата» – он всегда будет пытаться реализовать эту мечту, описанную в Торе. Израиль – это военный плацдарм США в регионе, обслуживающий их интересы. Мы все знаем: Соединенные Штаты хотят, чтобы Иран вернулся в дореволюционные времена, вновь превратившись в монархию наподобие Саудовской Аравии – чтобы Иран давал нефть, когда от него это требуется, и чтобы он опускал цены на нефть, когда это нужно [американцам]. Вы собственными ушами слышали персональное заявление Трампа о том, как он «отжал» 450 млрд. $ у Эр-Рияда. Трамп откровенно признался, что получить эти 450 млрд. $ было намного легче, чем 100 $ от нелегальных торговцев где-нибудь в Нью-Йорке. Он желает, чтоб Иран стал как Саудовская Аравия; на самом деле он хочет, чтобы все страны региона стали такими. А на кого опирается Саудовская Аравия? На монархистов региона, равно как и на израильское оккупационное образование, располагающее ядерным оружием и угрожающее странам региона.

Поэтому важная стратегия, на которой делал особый акцент имам Хомейни, заключается в следующем: если мы хотим, чтобы в нашем регионе царила безопасность, и чтобы мы постоянно жили в мире, если мы желаем сохранить наш национальный суверенитет и целостность наших стран, то ни одна из этих целей не достижима, покуда существует израильское оккупационное образование. А они [США] ищут пути, как бы закрепить его статус с помощью мирных договоренностей.

— Кто сегодня стоит авангарде поддержки устремлений палестинского правительства и руководит им?

— Нет никаких сомнений, что сегодня аятолла Хаменеи (пусть продлит Господь его дни) является знаменосцем палестинского дела. Несомненно, именно Исламская Республика Иран – со свойственной ей решимостью, волей и мощью – находится в этом авангарде, являясь главным пристанищем для движения Сопротивления.

— В 2000 году Израиль и его руководство объявили об уходе из Южного Ливана, представляя дело таким образом, что они сделали это добровольно. Это действительно была их инициатива, или же их заставили убраться оттуда?

— Израильтяне захотели ретироваться из Южного Ливана в связи с большими людскими потерями и финансовым ущербом, нанесенным им Сопротивлением. Нет никаких сомнений, что именно Сопротивление с его спецоперациями заставило Израиль покинуть Южный Ливан. В Ливане по этому поводу ни у кого нет никаких сомнений; иными словами, все признают этот факт. Если бы Сопротивление каждый день не проводило свои операции, Израиль, безусловно, сохранил бы свое присутствие в Южном Ливане. Конечно, израильтяне, даже находясь под самым беспощадным прессом со стороны Сопротивления, пытались получить от [его] оппонентов концессии и навязать свои требования Сирии и Ливану. В то время и Ливан, и Сирия, президентом которой тогда был Хафез аль-Асад, не собирались предоставлять Израилю никаких концессий. Это сослужило ливанскому правительству хорошую службу, поскольку Сирия имела на ливанское правительство существенное влияние и помогла ему оказать отпор Израилю, навязывавшему свои условия. Здесь я хотел бы добавить важный пункт по поводу переговоров Ицхака Рабина и Хафеза аль-Асада: одним из факторов, благодаря которому процесс израильско-сирийских переговоров не получил продолжения, была позиция, занятая именно Хафезом аль-Асадом: когда израильтяне подошли к теме границ 4 июня, Хафез Асад настаивал, что они должны вернуть озеро Тиберия. Он сказал, что остров принадлежал Сирии и должен быть ей возвращен. Это была одна из причин, почему сирийско-израильские переговоры подошли к концу после смерти Ицхака Рабина во времена правления Шимона Переса. 

Теперь давайте вернемся к теме Южного Ливана. Мы уже говорили о том, что израильтяне пытались получить концессии от Сирии и Ливана, навязав им свои условия. Сирийское и ливанское правительства также выразили возражения по этому вопросу. Воспротивилась этому также и Хизбалла, и Сопротивление в Ливане. С одной стороны, Сопротивление Хизбаллы продолжило проводить свои спецоперации, пока израильтяне не пришли к выводу, что оставаться в Ливане слишком затратно, а от Ливана никаких концессий получить не удалось. Поэтому они приняли решение о безоговорочном уходе из Южного Ливана. Также заметьте, что в то время часть поселенцев на оккупированных территориях оказывали давление на израильский режим, чтобы он ушел из Сирии, особенно в свете того, что семьи израильских военных и семьи убитых требовали, чтобы Израиль свернул свое присутствие в Ливане. Что еще более интересно, датой вывода их сил из Ливана был назначен июль 2000 года, но благодаря интенсивным операциям Сопротивление заставило Тель-Авив покинуть Ливан раньше, и с чувством полного унижения вооруженные силы [сионистского] режима поспешно сбежали из Южного Ливана. По милости Аллаха.

— Я хотел бы задать еще один вопрос, подведя итог этой теме. Несколько лет назад аятолла Хаменеи сказал, что Израиль прекратит свое существование в течение следующих 25 лет.

— Прежде, чем подойти к этой теме, нужно завершить тему победы 2000-го года. Я храню в памяти одно очень важное воспоминание об аятолле Хаменеи. Как вы помните, я сказал, что в 1996 году его Светлость предрек, что никакого мирного договора между Сирией и Израилем не будет. В 2000 году, за несколько месяцев до ухода Израиля из Южного Ливана, мы, как и планировали, поехали в Тегеран, чтобы встретиться с аятоллой Хаменеи и иранскими руководителями. Мы – то есть члены Совета Хизбаллы – отправились в Иран. В той поездке нас впервые сопровождали военные командиры Сопротивления – около 50 человек.

В то время мы думали, что Израиль не уйдет из Ливана. Мы не были в этом уверены, но предполагали, что вывод израильских войск в 2000-м маловероятен, ибо, как мы верили, Израиль не согласится на уход, пока не будут выполнены его условия. Мы сказали Рахбару: «Непохоже, что Израиль покинет Южный Ливан. Нам кажется, что Израиль постарается остаться в Ливане как можно дольше, и нам потребуется больше времени и еще больше спецопераций, чтобы Израиль убрался без выдвижения каких-либо условий». Лидер спросил нас: «А почему вы считаете, что это маловероятно?». Мы ответили: «Потому что это поставит безопасность Израиля под большую угрозу. Вывод израильских сил из Южного Ливана будет расценен как очевидная победа Сопротивления, и, естественно, это не может не сказаться на Палестине и на событиях внутри нее; это повлечет за собой нечто, что создаст стратегическую угрозу Израилю, послужив сигналом и посланием для палестинцев, что верный путь – это сопротивление, а не переговоры. Суть этого послания в следующем: из-за переговоров вы потеряли ваши земли и святыни, но благодаря сопротивлению Ливан и Южный Ливан был освобожден». Именно тогда Рахбар постановил: «Я советую вам всерьез отнестись к тому, что Израиль уйдет из Ливана, а вы одержите победу. Продолжайте свою активную деятельность и разрабатывайте план на будущее, исходя из этого. Распланируйте, что вы будете делать, когда Израиль ретируется из Ливана – я имею в виду действия на поле боя, их освещение в медиа и политические аспекты [вашей работы]». Мы были удивлены, услышав эти слова, ибо все мы были уверены, что Эхуд Барак, только что выигравший выборы, не сдержит обещания и не выведет свои силы, потому что его условия никто не принял, и, в частности, ему не удалось гарантировать себе безопасность. Иными словами, ни ливанское правительство, ни сирийское правительство, ни ливанская Хизбалла не дали Израилю никаких гарантий безопасности. Тем самым, возникал вопрос: как такое возможно, чтобы Израиль ушел? Это казалось немудрым и алогичным решением.

Еще более важно то, что после этой встречи, уже вечером, мы с нашими братьями из Сопротивления, включая Хадж Имада Мугния, отправились к Рахбару домой. Наши братья были действующими членами Сопротивления, сражавшимися на фронтах, и они могли принять героическую смерть в любую минуту. Войдя в дом Рахбара, мы направились в большой зал, где совершался намаз. Тогда на наших братьях была военная униформа с куфиями, завязанными вокруг шеи, и они были похожи на иранских добровольцев из Басидж. Мы думали, что прочитаем намаз за Лидером, а потом попрощаемся с ним и уйдем. Рахбар возглавил вечернюю молитву, и прочитав ‘иша, он повернулся и встал, чтобы поприветствовать своих ливанских братьев.

И тут Лидер сказал своим товарищам, чтобы они ушли. А затем обратился ко мне: «Я здесь, чтобы выслушать вас». Тогда один из наших братьев подошел и поцеловал Рахбару руку. Некоторые из братьев начали плакать, а некоторые находились под таким впечатлением, что не могли устоять на ногах. Они медленно подвинулись к нему. Один из братьев снова поцеловал руку Рахбара, но, когда он упал ему в ноги, чтобы поцеловать их, он не позволил ему сделать это. Он отвел меня в сторону, промолвив: «Скажите им, чтобы они сели и успокоились, чтобы мы могли нормально поговорить». Речь, прозвучавшая на той церемонии, была незапланированной. Я попросил моих братьев соблюдать спокойствие, а сам начал переводить им слова Рахбара. Он затронул ряд тем, и я уверен, что тогда включилось его духовное видение, а не только лишь политический анализ. Так, он сказал: «По милости Аллаха, вы одержите победу. Ваша победа гораздо ближе, нежели полагают некоторые люди». Он указал на меня, потому что именно я сказал, что уход Израиля из Ливана маловероятен. Указывая меня левой рукой вот так, он отметил: «Каждый из вас увидит своими собственными глазами, как вы одержите победу».

После этого мы вернулись в Ливан. Тогда мы проводили масштабные спецоперации, и, конечно же, многие участники Сопротивления героически погибли в ходе тех сражений. Наступило 25 мая, и в этот день начался удививший всех неожиданный и позорный вывод израильских сил из Южного Ливана. Несколько наших братьев приняли героическую смерть по мере нашего продвижения к границе. Оба предсказания Лидера Революции сбылись: во-первых, победа Сопротивления оказалась очень скорой – она была одержана всего лишь спустя несколько месяцев спустя той нашей встречи, и, во-вторых, все присутствовавшие на ней люди, которые участвовали в прифронтовых битвах, дожили до этого момента и увидели эту победу своими собственными глазами.