Маленький городок в Газе возвращается к жизни

Когда в январе этого года – после объявления о прекращении огня – мы брели домой в Аз-Завайду, было холодно и шел дождь. По обе стороны дороги из Дейр аль-Балаха были разрушенные здания и дома, обломки цемента и развалины.

Аз-Завайда когда-то была тихим и мирным городком – настолько тихим, что некоторые люди в Газе не знали, где она находится. Наши жители обычно рано ложились спать и рано просыпались, в отличие от других городов, где люди не спят до ночи. Это был простой сельскохозяйственный городок в центральной Газе.

Мы прошли около 3 км из Дейр аль-Балаха, где мы нашли убежище, и мой муж нес нашего младшего ребенка на плечах, а я помогала ему нести сумки. Мы делали перерывы, чтобы перевести дух.

Но самое ужасное то, что я увидела по дороге. Для меня было невыносимо видеть трупы и кости на обочинах дорог.

Здесь кисть руки.

А здесь череп.

Несколько разбросанных пальцев.

Я не показывала своих эмоций, чтобы не напугать троих моих младших детей, но внутри я была опустошена. Это какую же жестокость проявили к нашему народу только по тому, что люди отказались покидать свои дома?

Неудивительно, что наш район тоже лежит в руинах. Мы обнаружили, что супермаркет, где работал мой муж, точно так же разрушен.

Мы знали, что наш дома также в катастрофическом состоянии, потому что мы побывали там в прошлом году. Но нас все равно ждал сюрприз – он полностью рухнул: крыша обвалилась, а стен не было.

Мы разбили палатку напротив обломков нашего дома и отправились спать.

Первая ночь в Аз-Завайде была непривычно спокойной и безопасной. Многие из наших соседей вернулись после прекращения огня, так что мы были не одни. Только потом мы услышали над головой жужжание израильских дронов.

Рай, превратившийся в ад

Мой сад когда-то был раем. Мы выращивали оливковые, инжирные, апельсиновые и лимонные деревья. У нас росли мята, базилик и розы.

Я любила сидеть под виноградной лозой и пить свой утренний кофе. Мои дети играли и помогали своему отцу собирать фрукты с деревьев. Каждую пятницу мы обедали в саду под сенью деревьев.

То, что я увидела – это был не мой сад. Деревья были вырваны с корнем, листья обуглились. Розы, которые я вырастила, завяли, а земля стала серой.

Фрагменты бомб и шрапнели валялись повсюду. Это была безжизненная картина, где все было пронизано смертью.

Я каждый день очень бережно ухаживала за этим садом, а оккупанты разрушили его.

В ближайшие дни мы принялись за работу, разгребая завалы, несмотря на все опасности. Мои дети хотели помочь, не понимая, что на самом деле произошло. Но я не дала им это делать, поскольку мой младший сын, Карам, споткнулся о камень и сильно оцарапался.

Пять полных дней мы разбирали камни, поваленные деревья и обугленные растения. Чтобы устранить шрапнель и следы взрывчатки, мы обратились к Палестинской гражданской обороне.

После уборки мы нашли место в саду, где можно посеять семена. Нам нужно было лишь дождаться дождя.

Ростки жизни

Каждое утро мои дети бежали в сад, чтобы посмотреть на ростки деревьев, проверить, есть ли результат. Через неделю тоненький росток помидора пробился сквозь землю. Увидев это, они с радостью побежали к нам.

Я почувствовала облегчение, как будто ощутив возможность наладить жизнь заново.

«Ты видел? Я знала, что он прорастет!» – говорила я мужу.

Он пошутил: «Это могучий помидор, как и наш народ».

Затем мы начали работать над восстановлением дома. Мой муж отказывался опускать руки и был намерен реконструировать то, что от него осталось.

Он вынес из нашего дома старые двери и деревянные шкафы, которые остались неповрежденными. Затем он попросил у знакомого бульдозер, чтобы расчистить место для дома. Воспользовавшись услугами своего брата-плотника, который нарубил древесины, он начал строить временную деревянную комнату на месте нашего дома, надеясь, что это будет лучшим убежищем, чем палатка.

Многие другие так же, как мы, искали металлические панели (мы называем их панелями «зинго») и брезент, чтобы заделать некоторые участки своих домов. Все мы отказывались смиряться с разрушением.

По мере того, как каждый день мы продолжали строить и сеять, во мне крепло убеждение, что наша земля постепенно будет возвращаться к жизни, несмотря на все шрамы и раны.

Мы не уйдем, мы не оставим нашу землю, несмотря ни на какие вызовы.

Мы плотно укоренены в этой земле.

Мы восстановим наши дома, вновь вырастим наши сады и никому не позволим уничтожить нашу идентичность. Мы справимся с трудностями и снова прорастем, как пророс под дождем наш помидор.

Сумайя Мохаммед, учительница и публицистка из Газы

На фото: тот самый разрушенный дом

The Electronic Intifada