Как одеяла из грубой ткани превращаются в одежду

В Газе, где зима крепко держит все в своих железных рукавицах, холод – это больше, чем просто ощущение. Сражение с ним – это основа ежедневной борьбы за выживание. Когда ночи холодные, хрупкие палатки и дома, куда мы загнаны, больше не служат нам убежищем, и у нас остается лишь один выбор: встречать их с тем, что у нас есть, или с тем, что мы можем смастерить.  

Я помню тот день в начале декабря, когда конвой с гуманитарной помощью привез новые одеяла. Каждый из нас был благодарен за то, что казалось маленькой линией выживания.

Гуманитарная помощь облегчает бремя и жестокость израильской блокады и соответствующую скудость ресурсов, но она никогда полностью не заполнит брешь между нашими потребностями и доступными нам ресурсами.

Однако одеяла, которые мы получили, были грубыми на ощупь, они давили на наши тела тяжелым грузом и вызывали постоянное раздражение у 35 детей в лагере.

Используя их как покрытие, мы словно лечились от холода лекарством, которое само по себе калечит. Несколько одеял лежали не использованными, и моя бабушка, как всегда, усмотрела в этом возможность.

Моя бабушка начала переделывать одеяла в то, чего мы меньше чего ожидали: в зимние куртки и брюки. Она сидела около нашей маленькой палатки, грелась на солнышке и шила.

Используя иголку и нитку вместо швейной машинки, она перешивала одеяла, используя в качестве подкладки куски старой летней одежде. Каждая вещь, которую она шила, казалась целой историей, наполненной любовью и терпением.

Без слов

Спустя несколько дней другие женщины из лагеря Аль-Азза близ Хан-Юниса заметили, чем занимается моя бабушка. Некоторые из них принесли ей свою одежду, которая нуждалась в ремонте – ошметки одежды, поврежденной шрапнелью. Но моя бабушка перешивала эти куски ткани в рубашки и брюки, которые давали детям то тепло, в котором они так нуждались.

Холод не щадит никого, и дети страдают больше всего. Поэтому моя бабушка не считала эти фрагменты одежды не бесполезными обрывками ткани, а материалом для создания новой жизни.

Что поражало меня больше всего, так это ее внимание к деталям. Одеяла были невероятно грубыми, но бабушка не допускала, чтобы они больно натирали детям кожу. Она пристально искала мягкие ткани, включая выношенные майки, используя их в качестве подкладки.

«Эта ткань не будет причинять им дискомфорта», – говорила она, закончив очередную вещь.

Но ее креативность на этом не заканчивалась.

Особая связь

Моя бабушка добавляла свои особые надписи на каждую вещь, которую она пошила. Она писала инициалы детей на куртки и брюки, используя цветные нити, так что вещь становилась персональным подарком.

Для детей эти буквы были чем-то большим, нежели просто вышитое имя – это было для них знаком заботы, благодаря которой они чувствовали себя особенными. Эта одежда была для них не просто предметом одежды.

Видеть, как дети бегают и играют между палатками в этой одежде с цветными инициалами, было весьма радостно. Моя бабушка и женщины вокруг нее ощущали, что источник фрустрации превратился в источник радости.

Моя бабушка не просто шила одежду; она преподносила нам урок, что жизнь – это не только про то, что у нас есть, она про то, что мы создаем своими собственными руками.

В Газе у нас мало что осталось, но у нас есть достаточно ресурсов, чтобы создавать что-то из ничего. Возможно, мы ничего не можем поделать с холодом, но мы определенно можем согреть наши сердца и людей вокруг нас.

Лина Хамдона, публицистка и студентка-фармацевт из Газы

Фото в слайдере: Омар Аштауи

The Electronic Intifada