Исполнение мечты о возвращении домой

После более года жизни в изгнании в складском помещении, которое даже не подходило для гаража, мы наконец-то услышали новость, о которой мечтали – что мы можем вернуться домой.

Возвращение на север означало возвращение в мой дом в городе Газе, к моим родителям, которых я не видел больше года. Каждый день я жалел о том, что покинул свой дом и свою семью, отправившись на юг.

Решение покинуть город Газу было сделано под колоссальным давлением.

Впервые Израиль издал приказ об эвакуации из города Газы в середине октября 2023 года, но я отказывался уезжать до начала ноября того года.

Солдаты подходили все ближе, бомбили интенсивно, а еды становилось все меньше. Я поверил в ложь, что на юге Газы безопаснее. Моя жена, Алаа, настояла на эвакуации на юг из страха за двоих наших маленьких детей.

Я пытался убедить отца эвакуироваться вместе с нами, но он непреклонно отказывался. Он настаивал, что должен остаться на севере вместе с моими сиблингами, веря, что война скоро закончится.

Мы с моей семьей пережили четыре последовательных волны изгнания. Нашим последним пристанищем стал Дейр аль-Балах, где мы арендовали складское помещение, которое мы переоборудовали во временное убежище. Мы построили внутри простенький туалет и жили в худших условиях, какие только можно себе представить.

Когда мы услышали новости о прекращении огня и объявление, что в течение недели мы можем вернуться, мое сердце забилось чаще, словно это был самый важный момент в моей жизни. Алаа разделяла мое предвкушение воссоединиться с друзьями и родственников, и радовалась вместе со мной.

Впервые с начала войны мы почувствовали, что нашим страданиям пришел конец, и что скоро мы вернемся к нашей прежней жизни.

Мой пятилетний сын Махди, которого мы называем Мидо, с энтузиазмом повторял: «Я хочу играть в детской! Я хочу снова играть в детской!»

На протяжении всего нашего изгнания он постоянно спрашивал нас, когда мы вернемся. Для него та маленькая комната с игрушками была всем его миром.

Двухлетняя сестричка Мидо, Джури, проявляла такой же энтузиазм, но не понимала полностью, что происходит. Она не знает, что такое война, не понимает, что значит «война закончилась», что мы возвращаемся домой. Для нее складское помещение, где она научилась ходить и разговаривать, и было домом; ничего больше она в своей жизни не видела.

Мы провели неделю до нашего возвращения, приготавливая вещи, пытаясь определить, что мы можем унести с собой, а что придется оставить. Мы представляли себе те прекрасные мгновения, когда мы вернемся, как мы будем наконец-то спать на настоящей кровати, как мы будем сидеть на диване вместо холодного пола.

Мы мечтали о чистой земле, на которой не было бы пыли и насекомых, об обретении достоинства, которое мы утратили. Я связался с семьей на севере, и они сказали нам, что ужасно по нам скучают, что наш дом уцелел – хвала Аллаху – что они прибрали его и все приготовили для нашего возвращения.

Это была наша мечта о возвращении, которого мы так долго ждали.

Канун возвращения

В субботу, 25 января, за день до нашего планируемого возвращения, все направились к Тебе ат-Таннури – отправному пункту, откуда люди начали бы свой путь по прибрежной улице Ар-Рашид.

Мидо, увидевший людей, несущих все свои вещи и идущих на юг, закричал: «Они обогнали нас! Они обогнали нас! Пойдемте!»

Но я не был готов отправляться в путь в тот же день. Я боялся за своих детей. На улице было холодно, и я опасался, что им придется спать на улице. Я также беспокоился, что они могут потеряться в такой толпе. Поэтому мы решили возвращаться в полдень в воскресенье.

Мы были шокированы тем, что израильские оккупационные войска открыли огонь по людям, собравшимся вокруг КПП в субботу. Я поблагодарил Бога, что мы не отправились в тот день и не подвергли детей такой опасности.

Позже мы услышали, что оккупанты не дают перемещенным людям вернуться, пока не будут освобождены захваченные в плен солдат. Мы были преисполнены страха и тревоги: что, если сделка сорвется? И наши мечты о возвращении рухнут? Я не знал, как я буду объяснять детям, что мы не сможем вернуться, что они не вернутся в свою детскую, как они того хотят.

Слухи и неопределенность распространились среди людей, а мы с тревогой ждали новостей. Наконец, мы узнали, что возвращение отложено до понедельника, до достижения нового соглашения.

Мы почувствовали огромное облегчение и решили выдвинуться в понедельник в полдень.

Те, кто пошел в субботу, оказались вынуждены провести на улице две ночи. Час за часом толпа становилась все плотнее, все больше и больше людей шло к КПП.

Начало пути

Наконец-то долгожданный день – понедельник, 27 января – наступил. Мы упаковали несколько важных вещей, которые мы могли унести: немного еды, немного одежды и газовый баллон для приготовления пищи. Мои жена и дети были счастливы и взбудоражены. Мы наконец-то покинем это убогое место.

В 11 утра мы отправились в путь. Я толкал маленькую тележку с нашими сумками, а моя жена держала детей за руки. Друг довез нас до Тебе ат-Таннури, и оттуда мы уже шли пешком, поскольку Израиль не позволял повозкам, запряженным животными, двигаться вдоль прибрежной линии.

Толпа была огромна, тысячи людей шли на север. На лицах у всех была очевидная радость. Люди помогали друг другу, рассказывали, кто куда возвращается, гадали, устояли их дома или они разрушены. Дети пели, и звуки такбира (Аллаху Акбар) наполняли воздух, как будто все праздновали Ид – Ид, которого мы так долго были лишены.

Вдоль дороги проезжали скорые, медики были готовы к любым экстренным ситуациям. Некоторые люди падали от усталости, а их родные брызгали им водой на лица.

Люди пытались унести с собой столько вещей, сколько можно, потому что многие из них возвращались в палатки, которые они планировали поставить на руинах своих домов.

Изможденные

Дорога была изматывающей. Толкать тележку было неимоверно сложно. Мои дети начали плакать от усталости, но мы не могли взять их на руки. Мы не знали, что делать. Внезапно тележка, которую я катил, сломалась. Ее надломившиеся колеса было невозможно починить, и мы застряли посреди пути.

Мы сели у обочины, пытаясь найти выход из положения. Мы не могли оставить свои вещи и газовый баллон, и с нами были двое измотанных, плачущих детей.

Я связался с другом, который вез нас до пункта отправления, объяснив ему, что произошло. Я сказал ему, что мне нужно вернуться к нему, оставить у него мои вещи и забрать их у него потом. Он тут же согласился. И я побрел обратно один, полностью изможденный, и добрался до него на следующий день, вручил ему вещи и возвратился к своей семье, чтобы продолжить путь.

Я был выжат, как лимон, но нам предстояло еще долго идти пешком. Моя жена случайно наступила на ржавый гвоздь. Она начала хромать от боли, стараясь идти. Мои дети все еще плакали, но я старался успокоить их, напоминая, что мы все ближе к заветной цели – детской с игрушками.

Наш путь казался вечностью, но мы наконец-то дошли до 17-го кругового перекрестка, где нас ждал мой брат Муханнад. К тому времени полностью стемнело. Увидев брата, я испытал огромное облегчение, как будто я на самом деле добрался до дома, хотя нам еще оставалось прилично идти. Но именно в тот момент я почувствовал поддержку и подтверждение, что трудности теперь позади.

Мы крепко обнялись и немного посидели на пляже, чтобы перевести дух. До нашего дома в Ар-Римале нам оставалось идти еще час.

Наконец-то дома

Отдохнув и поговорив о нашей дороге, мы поднялись и продолжили путь. Улицы были темны, но наш разговор и смех заставил нас забыть об усталости. В восемь вечера, после восьмичасовой дороги, мы добрались до нашего района. А дальше у нас случился настоящий эмоциональный взрыв.

Я увидел улицы, на которых вырос, каждый уголок которых я изведал. Я был готов заплакать, но сдерживал себя. Энергией счастья наполнилось все вокруг, и я даже перестал ощущать слабость.

Мы взобрались по лестнице домой, и наши сердца стучали чаще, чем наши ноги. Я чувствовал, что ступаю в другой мир, пока мои родители и мои братья ждали нас за дверью.

Мы открыли ее, и там были они, распростершие свои любящие руки. Мы крепко обняли друг друга, плача от счастья, и нас посетило некоторое чувство безопасности, который мы были лишены так долго. Мы без конца разговаривали, ведь за целый год разлуки мы так соскучились друг по другу.

Они даже приготовили для нас сюрпризы: красивую куклу для моей дочери, игрушечную машинку для моего сына и чашки для кофе для моей жены.

Мидо и Джури бросились в свою детскую, замерев там в благоговении и не зная, какую игрушку взять первой.

Затем Муханнад сказал нас, что они приготовили специальный ужин: курицу и салат. Я не смог удержаться от улыбки, когда увидел огонек в глазах моих детей. Они целые месяцы спрашивали меня: «Папа, когда мы снова будем есть курицу?». Я не знал, как объяснить им, что на рынках больше нет еды, и курицы попросту нет в продаже. Как бы я ни пытался донести это до них, они дети, и они не понимают, что такое оккупация, блокада и закрытые КПП.

Несмотря на нашу усталость, счастье и облегчение излечило всю нашу боль. Я почувствовал, как будто мы вернулись в нашу прежнюю жизнь, и дети снова мирно играют, пока мы готовим ужин, разговаривая и смеясь с нашими любимыми людьми так же, как и прежде.

В тот момент я как будто вернулся во времени в 6 октября 2023 года.

Это было словно сон. Я не мог поверить, что этот день наконец-то настал.

Я бесконечно благодарил Бога, что моя семья в безопасности, что мой дом уцелел, и нам не придется снова жить в палатке или в складском помещении, где я прожил худшие дни в моей жизни.

И наконец-то я смог громко сказать:

«Наконец-то я счастлив после года и нескольких месяцев нескончаемых страданий и страха!»

Ясер ат-Турк, палестинский публицист, в прошлом владелец магазина цветов в районе Ар-Римале города Газы

Фото: Юсеф Заанун

The Electronic Intifada