Идиотский суд. День второй

Судья в красной мантии заглядывает в зал заседаний – уже робко, без решимости первого дня. На вид ей около сорока – француженка, с темным каре волос. Дома наверняка ждет муж и дети, а тут… Вот бы поскорее закончился это процесс – ведь дети спрося:  «Мама, а почему ты не дала возможности дяде Ильичу выйти на свободу?». И что тут сказать детям? Что это политический заказ. Но вот эта мантия, черт ее бери, была присяга следовать букве закона. 

Слова они остаются слова даже когда их произносят на французском языке. Мне нравится французский. Я полюбил его, слушая Изабель. Изабель, кстати, если кто не в курсе, награждены медалью от КПРФ. Мы сколько угодно можем критиковать Зюганова, Грудинина и компанию, но иногда эти парни поступают правильно. Вчера Изабель надела эту медаль на адвокатской мантии. Во Франции красная звезда выглядит особенно пикантно.

Вчера, торопясь я написал хронику первого дня, но забыл указать два важных эпизода:

— Для тебя подарок, бери.
Вместо этого Карлос тянет руку игриво потрепать ее по голове. Изабель ловко уворачивается.
— Книга Молотова.
Сам Молотов стоит в четырёх метрах за символическим заграждением.
— Да? — он подхватывает книгу.
— Мой. Друг. Карлос… Шакал? Ну почему «Шакал»?, — немного даже удрученно.
— Маркетинг, — кричу с места.
…
Карлос торжественно поднимает книгу над головами присутствующих.

И второй: 

Во время перерыва Карлоса выводят из квадрата-трибуны, где он находится во время суда. Несмотря на то, что жандармы тщательно охраняют его от общения с товарищами, коридор, куда попадает заключенный, имеет стеклянные двери. За ними я мог увидеть, как Ильич переругивается с конвоирами, подталкивающими его к месту содержания. Увидев меня, Карлос улыбнулся и что-то сказал жандарму – тот побагровела , но больше руками его не тронул. 

Вообще у Карлоса с чувством юмора все в порядке. 

Сегодня заседание началось вовремя. Карлос сменил костюм – он вышел в черном пиджаке, идеально белой рубашке, расстегнутой на две пуговицы для шейного платка. Шейный платок вообще для меня мечта – раньше запрещала носить жена, теперь не могу найти подходящий. Карлос старый парень – он любит эту эстетику. 

Утро началось с переклички на русском:

— Молотов!
— Ау! 
— Выглядишь хорошо.
— Кто бы говорил, — я щурюсь от солнца заливающего зал суда, — ты каждый день меняешь костюмы! 
— Тюрьма все равно жизнь. Тем более я не планирую тут снова долго задерживаться. 

(Весь диалог происходит под молчаливое раздражение жандармов) .

— Мне сегодня надо в Москву, ты понимаешь? 
— Я понимаю.

Карлоса сложно чем-то удивить или вызвать эмоции. Даже не буду пересказывать его биографии и тот факт, что он содержится более 23 лет взаперти. Но эти слова его трогают. «Да здравствует революция, товарищ!» — «Ты будешь в Москве, будешь», — глухо говорю я ему, пытаясь подавить эмоции. А это, черт возьми, сложно. Увижу ли я его? Я быстро отгоняю эти мысли. Увижу. И скоро. И на свободе. 

— Вива ля революсьен!, — успокаиваю жандармов французским. 

«Ну вы же обещали», — мнется старший офицер, которого мы прозвали «зловещий Путин» за схожесть с президентом, но с совершенно несносным характером. 

Об идиотском суде писать нечего. Весь первый час выступал офицер полиции, зачитывая поддельный отчет с листка. Судья даже не реагировала на его речь, копаясь у себя в бумагах. Оживала она только на комментариях Карлоса, который то и дело поправлял фактические ошибки. Бьюсь об заклад, что при иных обстоятельствах она бы с удовольствием сходила с Ильичом в ливанский ресторан.

Перед заседанием Изабель мне сунула конверт, который я распечатал уже по дороге в отель. В Нем была фотография Карлоса с надписью: «Моему дорогому другу Игорю». Я аккуратно положил его в сумку и улыбнулся: скоро все должно закончиться.

Игорь Молотов 

Начало здесь…