Геноцид в Газе глазами ребенка

Я проснулась, чтобы поцеловать мою дочь в щеку. Она сказала мне: «Мама, сегодня мой день рождения. Я хочу надеть белое платье, и я хочу шоколадный торт». Моей дочке Рите исполнилось пять лет.

Я улыбнулась и обняла ее со словами: «Счастливого года, детка».

Как и всякая мама, которая счастлива видеть, как ее дети растут, я была благодарна Аллаху, что Он подарил жизнь моей дочери. Но я была опечалена тем, что в этом году на долю моей дочери выпали война и геноцид во всех смыслах этого слова.

Между мной и Ритой – особая любовь, и каждый, кто видел этого ребенка, знает, какая она умная и замечательная.

Все говорят, что мы похожи.

Меня радует то, насколько она похожа на меня и внешне, и по характеру – она просто моя копия.

В заботе о Рите

Я уделяла ей особое внимание с тех самых времен, как она находилась в моей утробе. Я разговаривала с ней и говорила ей, что я буду самой чудесной мамой.

Я всегда говорю ей: «Когда я с тобой, ничего не бойся».

Для Риты я всегда подбирала все тщательно: мебель для ее красивой комнаты, игрушки, платья и другую одежду, прическу, детский сад.

Я гордилась собой и ее отцом, потому что мы делали все, что в наших силу, чтобы создать для нашей дочери здоровое и безопасное пространство, наполненное теплотой и любовью, в котором она смогла бы расти вдалеке от всех тех конфликтов и вызовов, с которыми сталкиваемся мы, взрослые, на долю которых выпала не одна война.

Теперь моя дочь переживает геноцид в своем очень юном возрасте.

Вместо того, чтобы расти в атмосфере любви и безопасности, пользуясь своим правом учиться и играть, она прошла через 300 дней непрекращающихся бомбардировок, беженства, голода и болезней.

Как мама я уже девять месяцев живу в тревоге за мою дочь и ее будущее. Удовлетворение даже самых маленьких ее потребностей превратилось в целый квест. Мы очень мучаемся, пытаясь раздобыть подходящую еду, одежду и чистую воду для наших детей.

Я проживаю эту войну как журналист, как мама и как женщина.

Я до сих пор не привыкла к этому.

Всякий раз, когда я вижу детский труп, я вспоминаю о той угрозе, которая нависла над моей дочерью, и о той горькой правде, что жизни наших детей не имеют ценности, покуда мир молча смотрит на то, как убивают их детство.

Военные преступления и акты резни, которые Израиль совершает против нас в Газе, свидетельствуют, как опасна жизнь здесь для наших детей. Я задаю себе вопрос, что мне делать: оставаться здесь, чтобы сохранить верность своей земле, или же уехать, чтобы обеспечить безопасность своим детям?

Я хорошо помню, как мы с Ритой страдали во время израильской агрессии в 2021 году. Ей было два с половиной года, когда израильские самолёты взяли нас в огненное кольцо. В то время мой ребенок испытал сильный страх – у нее полностью исчезла речь, она только плакала. Весь день она ходила, затыкая пальчиками уши.

Мы лечили ее от последствий посттравматического стрессового расстройства, пока она не вернулась к жизни, не всплыла на поверхность, вновь став нормальным ребенком, который играет, смеётся и общается со сверстниками.

Как можно привыкнуть к ужасам войны?

Сегодня мою дочь снова трясет от страха, и мне приходится объяснять ей, что ей не стоит бояться, пока я рядом – но на самом деле я боюсь того, к чему родителям приходится привыкать.

Но я не хочу привыкать к этому.

Ни к убийствам и страху смерти, ни к ситуации, когда наши страдания никто не замечает, ни к звукам войны, которые в наши дни превратились в постоянно играющий саундтрек.

Я не могу привыкнуть к тому, что моя дочь лишена того, что она любит – например, белого платья и торта на день рождения – но война есть война

Моя маленькая принцесса растет быстро. Я хочу сохранить что-то из ее невинного детства.

Война закончится, и я куплю ей платьица и браслеты из мультиков Диснея, как у куклы Барби, а также раскраски, которые ей так нравятся.

Я всегда буду дарить ей свою любовь.

Федаа аль-Кедра, журналистка из Газы

The Electronic Intifada