Борьба за жизнь под обстрелами

Я тоскую по той жизни, которой я жила до геноцида. Война – это не только бомбежки, ракеты и разрушения; война приводит к уничтожению экономики, общества, окружающей среды и психики.

Я перестала чувствовать себя женщиной, как будто я постарела на множество лет. Это сказалось даже на моей внешности.

Моя повседневная жизнь, которая раньше крутилась вокруг заботы о детях, приготовления завтрака, отправки детей в школу, и затем – моей работы, полностью пошатнулась.

Я забыла о простой и приятной жизни до войны, о своих предпочтениях в еде, о принципах воспитания детей. Каждый день я мечтаю о том моменте, когда я наконец-то смогу вернуться домой и жить своей прежней жизнью.

Я истосковалась по простым удовольствиям, как-то сидеть на кровати с детьми после душа. Сейчас принять душ – это трудная задача. Чтобы согреть воды, нужно собрать дрова, а для этого нужно добраться до определенных мест, предварительно еще и привезя издалека воду.

Восемь месяцев мы провели без электричества. До начала геноцида электричество давали на 8 часов в день. Однако с началом войны израильские силы вывели из строя единственную электростанцию в Газе, равно как и множество солнечных панелей по всему Сектору. Я дошла до того, что стираю одежду руками, готовлю и пеку на костре. Газа, топлива и муки не хватает.

Стиральные машины и холодильники в тех домах, которые не превратились в руины, служат декорациями или, в некоторых случаях, для игры детей в прятки.

Даже такие рутинные дела, как зарядка телефона или подключение к Интернету, превратились в грандиозный вызов. Мы преодолеваем огромные расстояния, чтобы найти работающие солнечные панели.

Жизнь в самодельных палатках и в переполненных школах не позволяет удовлетворить даже базовые потребности. Без доступа к чистой питьевой воде может пройти несколько дней. Мы стараемся не пользоваться негигиеничными общественными санузлами, куда выстраиваются бесконечные очереди.

Обычный день

Мои дети очень страдают во время этой войны. Из-за переездов с места на место и антисанитарии они вечно мучаются диареей. Все мы исхудали из-за недостатка питательной еды.

Мои дети с аппетитом ели яйца каждое утро. Однако долгое время яиц попросту не было на рынках. Когда они наконец-то появились, они стали очень дорогими и часто испорченными.

Из-за отсутствия мяса и курицы мы питаемся консервами, что существенно отличается от нашего рациона до войны.

И мой муж, инженер-программист, и я, публицист и переводчик, потеряли работу и источник дохода из-за перекрытия Интернета. Мы работали из дома при помощи высокоскоростного Интернета, который позволял мне работать прямо с кровати и быстро справляться со своими задачами.

Война лишила моих детей времени для игр и еженедельных визитов в дом к дедушке. Каждую пятницу мы отправлялись туда, а там был сад с креслом-качалкой, лимонными, апельсиновыми и гуавовыми деревьями.

Они собирались с двоюродными братьями и сестрами, играли в песке, забавлялись, поливали деревья и ели с них фрукты.

Израильские самолеты разбомбили дедушкин дом в Бейт-Хануне, не оставив камня на камне от того, где играли дети – теперь там можно разве что собирать древесину. Вместе с этим испарилось их детство и прекратились их игры. Все, чего они хотят – это только чтобы геноцид закончился.

На смену играм и семейным посиделкам пришли суровые реалии жизни беженцев и лишения.

Я прошу Аллаха об обычном дне, который я могла бы провести с детьми дома. Однако в городе Газе, разрываемой перманентным конфликтом, стремление к нормальной жизни оказывается недостижимой мечтой.

Иман Абу Камар, создательница контента и переводчица из Газы

The Electronic Intifada