Болезнь как клеймо: гепатит А поражает детей Газы

Все изменилось в нашей жизни, когда моя 12-летняя дочь Саеда проснулась с желтыми глазами.

Сначала я подумала, что Саеда, старшая из пятерых моих детей, заболела обыкновенной желтухой из-за плохого питания и трудной жизни, которой мы живем в палатке вот уже несколько месяцев, будучи беженцами.

Но после того, как она начала жаловаться на сильную боль в животе, я позвала врача Хуссама Абу Камара чтобы тот осмотрел ее.

Врач, точно такой же беженец, как и мы, пришел быстро, когда я сказала ему, что глаза дочери пожелтели.

«Саеду необходимо срочно изолировать. У неё гепатит А», – сказал доктор Камар после короткого осмотра.

Сообщается, что гепатит А быстро распространяется среди беженцев в Секторе Газе из-за скученности, плохой гигиены и загрязнённой воды – а другой и нет.

По данным ООН на август 2024 года, в Газе зарегистрировано 40 тысяч случаев этого заболевания, тогда как до октября прошлого года было зафиксировано всего лишь 85 таких случаев.

Камар велел нам перестать кормить Саеду чем-либо, кроме сладкой еды – такой, как мед, патока и виноград.

Он также рекомендовал ей мыться каждый день отдельно от окружающих.

«Саеда должна провести на карантине минимум три недели. Мы не хотим, чтобы кто-то ещё заразился», – сказал доктор Камар.

Изгой

Моя дочь стала чувствовать себя изгоем среди друзей, в основном девочек ее возраста, которые начали сторониться ее.

Это стало для нее дистрессом. Она плакала, и особенно ее расстраивало то, что я не могла её обнять.

Я отвела Саеду в больницу под управлением БАПОР, чтобы нам дали лекарства от боли в животе.

Больница была переполнена больными и беженцами. Мы ждали два часа, чтобы увидеться с врачом.

Доктор согласился с Камаром, что у Саеды гепатит, и что ее необходимо поместить на карантин. Он сказал, что, к сожалению, в больнице не осталось анальгетиков.

Получается, что мы прождали впустую.

В нашей палатке мы пытались следовать рекомендациям врача по карантину для Саеды.

Ее отец принес древесину и нейлон, чтобы соорудить для нее маленькую палатку. Я принесла туда матрас и одеяло, чтобы она спала и ела отдельно, и чтобы она не контактировала со своими сиблингами.

Поскольку инфекция также передается через фекалии, ее отец вырыл в земле яму и накрыл ее пластиком с дыркой посередине.

«Тебе больше не придется делить с нами туалет. У тебя теперь есть твой персональный унитаз», – я пыталась внушить ей позитивный настрой.

Но она только ещё больше плакала.

Тогда я разрешила другим моим детям рисовать вместе с Саедой, сидя от нее на расстоянии минимум 2 футов. Иногда они вместе поют.

Не только Саеда сделалась изгоем. Друзья также стали избегать всех нас и перестали здороваться с нами за руку.

Женщины, с которыми я обычно готовила хлеб, стали сторониться меня. Теперь я готовлю хлеб в одиночестве.

Вода и школа

Самой большой проблемой была гигиена. Чтобы она могла мыться каждый день, нам нужна была вода.

Вода малодоступна в Газе. Израиль перерезал поставки воды извне и разрушил систему водопровода внутри Газы. По оценкам международных организаций, снабжение Сектора водой сократилось на 94 %.

Согласно докладу, выпущенному Центральным бюро статистики Палестины, средний объем потребления воды в Секторе Газе до войны был 84,6 литров день на человека. Во время геноцида этот объем сократился до 3-15 литров в день. Грубо говоря, это объем воды, который в богатых странах используется для смыва после однократного посещения туалета.

В соответствии с рекомендациями Всемирной организации здравоохранения, для поддержания здоровья и гигиены каждому человеку необходимо минимум 50-100 литров воды в день.

Больной Саеде требовалось больше воды для личной гигиены.

Но поскольку доступ к воде для жителей нашего убежища настолько ограничен – около 60 литров воды в день на все нужды для семи человек – многие отклонили нашу просьбу предоставить нам больше воды, поскольку это стоило бы им ещё большего сокращения объема и без того скудных запасов воды, которые есть в их распоряжении.

Мой муж пришел к выводу, что единственный способ достать больше воды – это обратиться в благотворительную организацию, находящуюся за одну милю от нас. Он ходит туда каждый день.

Между тем, болезнь Саеды также сказалась на импровизированной школе для детей в нашем лагере. Саеда и ее сиблинги посещали уроки английского языка и математики, которые проводились в отдельной учебной палатке учителями-беженцами.

Но теперь они говорят мне, что не допустят Саеду к урокам, пока она не вылечится от гепатита. Они также проявили ноль толерантности к ее сиблингам, которые здоровы.

Я с пониманием отнеслась ко всему этому. Но, оставшись наедине с собой, я вдруг разрыдалась. Мы стараемся, как мы можем. Но иногда эта жизнь беженцев, полная отчаяния – выше моих сил.

Я включила радио на моем мобильном телефоне и услышала, что ведутся разговоры о новом раунде переговоров о прекращении огня. Меня это не особо обнадежило. Фигурально выражаясь, вот уже в десятый раз ведутся разговоры, как бы закончить войну?

Но она не закончилась.

Я боюсь, что мы застрянем здесь навечно.

Раша Абу Джаляль, публицистка и журналистка из Газы

The Electronic Intifada