Сейид Наср-Аллах на Khamenei.Ir (1): Исламская Революция, КСИР, имамы Хомейни и Хаменеи

Иранский журнал «Масир», аффилированный с Khamenei.ir, опубликовал длинное эксклюзивное интервью с сейидом Хасаном Наср-Аллахом, генеральным секретарем ливанской Хизбаллы. Огромное интервью в четырех частях, где лидер Хизбаллы рассказал об истории, идеологии и основных вехах становления движения, произвело колоссальный резонанс. Мы публикуем перевод первой части данного интервью.

— Я хотел бы начать интервью с вопроса о войнах, полыхающих в регионе со времен победы Исламской Революции. Какой тогда была ситуация в регионе Западной Азии? В частности, учитывая, что Исламская Революция оказала грандиозное влияние на положение в регионе и в мире, какие воочию наблюдавшиеся нами события стали ее конкретным следствием? Что стало происходить в регионе, включая Ливан, после победы Исламской Революции?

Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного. Во-первых, добро пожаловать, я рад вас видеть. Что до обсуждаемой темы, то если мы окинем взглядом прошлое и те процессы, которые в нем происходили, мы увидим, что очень незадолго до победы Исламской Революции в Иране в регионе произошел очень значимый инцидент: а именно, это выход Арабской Республики Египет из конфронтации с Израилем и подписание Кэмп-Дэвидских соглашений. Это событие – в силу той важной и эффективной роли, которую Египет играл в той войне – породило большую опасность для региона, для Палестины и ее будущего.

После этого инцидента стало казаться, что Израиль начал выигрывать в этом конфликте – по большей части потому, что лишившиеся поддержки тогдашнего Египта арабские страны и группы палестинского Сопротивления больше не могли противостоять глобальным игрокам. Поэтому в первую очередь этот инцидент привел к глубокому расколу между арабскими странами.

Во-вторых, как вы помните, в то время шло противостояние двух блоков: западного под руководством США и советского. Соответственно, был глубокий разлад между странами нашего региона: одни ориентировались на Советский Союз – то есть Восточный блок, а другие всецело зависели от США, то есть от Западного блока. Холодная война между Советским Союзом и США напрямую сказывалась на нашем регионе и всех идущих в нем процессах.

В случае с Ливаном стоит особо отметить, что Ливан является частью этого региона, а потому все происходящее отзывалось в нем эхом – включая враждебные действия Израиля, сам арабо-израильский конфликт и раскол, существовавший в регионе. В то время и в самом Ливане существовали свои внутренние проблемы: он страдал от гражданской войны. В 1978 году израильский враг частично оккупировал Южный Ливан. Это произошло за год до победы Исламской Революции. В результате на границе Ливана и Палестины возникла зона безопасности под названием «приграничный сектор». Используя эту зону безопасности в качестве плацдарма, израильский враг продолжал осуществлять ежедневные атаки на Ливан, на его города, деревни и жителей. Мы столкнулись с поистине серьезной проблемой: израильской оккупацией части Южного Ливана и каждодневными актами агрессии! Израильские военные самолеты бомбили Южный Ливан, его также обстреливала израильская артиллерия; сионисты постоянно похищали людей и устраивали диверсии в самой худшей их форме – в результате многие люди были вынуждены покинуть свои дома и обжитые места. Все это происходило с 1977 по 1979 год – прямо накануне победы Исламской Революции.

— Сионисты использовали в качестве предлога для всего этого присутствие палестинцев в Ливане?

Да: израильтяне возражали против присутствия в Ливане бойцов палестинского Сопротивления, которые осуществляли свои операции с нашей территории. Однако же это было лишь попыткой создать алиби для израильских актов агрессии против Южного Ливана, которые начались еще в 1948 году, когда на юге Ливана в помине не было никаких палестинских бойцов. Палестинское Сопротивление обосновалось в Южном Ливане в конце 60-х – начале 70-х, особенно после событий в Иордании, в силу которых палестинские группы перебрались из Иордании в Ливан.

Именно в таких обстоятельствах в Иране победила Исламская Революция. Эта победа пришлась на ту пору, когда в арабо-мусульманском мире широко распространился дух разочарования, отчаяния и страха за будущее. Выход Египта из арабо-израильского противостояния, подписания договора в Кэмп-Дэвиде, навязывание унизительного «политического процесса» всем палестинцам и арабам, слабость правителей в арабских странах – все это повергло людей в депрессию, скорбь, фрустрацию, лишив их надежды на будущее. А потому победа Исламской Революции вернула жителям региона их утраченные мечты и надежды, и в особенности это касалось палестинцев и ливанцев.

Эта победа также вселила надежду в народ, который был буквально загнан в угол самим фактом существования Израиля. Благодаря жесткой позиции имама Хомейни, да благословит Аллах его душу, по сионистскому проекту, вопросу об освобождении Палестины и поддержке палестинских национально-освободительных движений иранская политика по этому вопросу была предопределена с самого начала. Имам Хомейни свято верил в необходимость помощи палестинскому народу, освобождения каждой пяди захваченной земли, ликвидации сионистского государства и узурпаторского режима. А потому победа Исламской Революции в Иране создала предпосылки для надежд на будущее, стократно усилив моральный дух и мотивацию сторонников групп Сопротивления в регионе.

Благодаря победе Исламской Революции в регионе также сложился баланс сил. Так, Египет самоустранился из противостояния Израилю, но в него вступила Исламская Республика. А потому баланс сил в арабо-израильском конфликте был восстановлен, и поэтому проект Сопротивления в регионе вступил в новую историческую фазу. Это стало отправной точкой для развития исламского движения и новой фазы борьбы в арабо-мусульманском мире – как в среде шиитов, так и в среде суннитов.

Имам Хомейни предложил несколько ярких и звучных лозунгов и политических концептов: они касались Палестины, исламского единства, Сопротивления, противостояния США, стабильности и самодостаточности, упования народов на Аллаха и на свои собственные силы, возрождения веры в собственные возможности и способность одержать победу. Несомненно, эти принципы и лозунги оказали непосредственное позитивное воздействие на ситуацию в регионе в то время.

— Помимо той общей атмосферы, которую создала Исламская Революция, и этого свежего духа, который имам Хомейни вдохнул в сердца людей в регионе, пробудив к жизни Сопротивления, какие личные воспоминания у вас сохранились об имаме Хомейни и его взглядах на Сопротивление в Ливане и на Хизбаллу?

Да, это было в 1982 году. Если говорить об этом, нужно обязательно упомянуть об освобождении Хорремшехра в Иране. Израиль пристально следил за войной между Ираном и Ираком – точнее, войной, навязанной Саддамом Ирану. После освобождения Хорремшехра израильтяне решили напасть на Ливан. Конечно, у этой агрессии были свои отдельные причины, но между иранскими победами на фронтах войны и израильской агрессией против Ливана была глубокая связь. Именно так израильтяне вторглись в Ливан, в долину Бекаа, в Горный Ливан, в пригороды Бейрута. В то время группа ученых, братьев и бойцов приняли волевое решение основать движение Исламского Сопротивления, призванное бороться против израильских захватчиков.

К тому времени Израиль не занял весь Ливан и захватил лишь около его половины – 40 % ливанской территории. В Ливане находилось 100 тысяч израильских солдат. С собой они привели американских, французских, английских и итальянских военных – под предлогом «поддержания мира». Между тем, в Ливане действовали разного рода вооруженные группировки коллаборационистов, пособничавших израильтянам. Акцентируя эти моменты, я хочу подчеркнуть, насколько плачевной была ситуация в Ливане.

Соответственно, группа религиозных ученых (улемов), простых верующих и вооруженных братьев решили создать новую боевую организацию, назвав ее Исламским Сопротивлением, которое через короткое время было переименовано в Хизбаллу. Формирование этого фронта совпало с решением имама Хомейни направить силы КСИР в Сирию и Ливан для отражения израильской агрессии. Изначально намерение КСИР заключалось в том, чтобы воевать на одной стороне с сирийскими вооруженными силами, а также с ливанскими и палестинскими группами Сопротивления. Но спустя некоторое время количество израильских наступательных операций сократилось – и уже не было классической лини фронта. В этих условиях потребность в операциях Сопротивления и народной герилье стала еще более ощутимой, чем когда-либо.

Именно тогда имам Хомейни переформулировал задачу, поставленную перед КСИР и прибывшими в Сирию и Ливан иранскими силами: отныне они должны были заниматься помощью и военной подготовкой ливанской молодежи, чтобы ливанские молодые бойцы сами могли противостоять оккупантам и осуществлять боевые операции. Это первое, что сделал имам Хомейни.

Следовательно, суть той миссии, которую КСИР выполнял в Сирии и в долине Бекаа в Ливане – то есть в Баальбеке, Хермеле и Джанте – заключалась в создании тренировочных лагерей, где ливанская молодежь обучалась военному делу. КСИРовцы учили ливанцев методам ведения боя и обеспечили их логистической поддержкой. Уже само по себе присутствие КСИР в Ливане воодушевило ливанскую молодежь и все группы Сопротивления, вселив в них решимость противостоять Израилю.

Как я уже сказал ранее, было принято решение сформировать большую группу, и девять ее представителей были избраны для того, чтобы руководить сторонниками Сопротивления. В их числе был сейид Аббас аль-Мусави. Естественно, меня среди этих девяти человек не было, потому что я был слишком молод – мне было около 22-23 лет. Эти девять человек отправились в Исламскую Республику Иран, чтобы встретиться с ее руководством. У них была аудиенция с самим имамом Хомейни! Во время этой встречи имам Хомейни, выслушав их рассказы о текущих событиях в Ливане и регионе, предложил им сформировать фронт Исламского Сопротивления. В ответ они сказали имаму Хомейни: «Мы верим в ваше руководство, в ваш авторитет (вилаят) и ваше лидерство. Скажите, что нам нужно делать».

В свою очередь, имам Хомейни ответил им, что их обязанность – сопротивляться и давать врагу полноценный отпор, несмотря на ограниченность в средствах и малочисленность людей. В те времена в Хизбалле было не так много действующих членов. Но Имам сказал: «Начните с железного принципа: полагайтесь только на Всевышнего Аллаха, и не ждите, что кто-либо в мире будет помогать вам. Рассчитывайте только на себя и знайте, что Бог поможет вам. Я вижу вас победителями». Это было просто удивительно. Имам Хомейни считал этот путь особенно благословенным, а потому его встреча с нашими братьями послужила прологом к формированию фронта Исламского Сопротивления – ливанской Хизбаллы.

Тогда наши братья сказали Имаму: «Мы верим в ваше руководство, авторитет и лидерство, но, в любом случае, вы ведь очень заняты, и вы уже в преклонных летах – а потому мы не можем постоянно тревожить вас своими вопросами и просьбами, касающимися разных дел и проблем. Поэтому мы просим назвать имя вашего представителя, к которому мы могли бы обращаться по разным поводам». Тогда он познакомил их с имамом Хаменеи (да продлит Аллах его дни), который тогда был президентом Ирана, сказав: «Господин Хаменеи – мой представитель». Соответственно, отношения между Хизбаллой и аятоллой Хаменеи (да защитит его Аллах) завязались с первых часов создания и существования нашего движения; мы всегда были в контакте с ним по любому поводу, мы часто встречались с ним, рассказывая ему о всех наших достижениях – а он, в свою очередь, всегда хвалил наше Сопротивление.

Я вспоминаю истории некоторых членов Хизбаллы, которые жаждали героической смерти. Вы знаете, что первые специальные боевые операции против врага в Ливане были осуществлены нашими братьями. Братья прислали нам видео – впоследствии они были опубликованы в СМИ – где они произносили свои последние слова, потрясшие врага до глубины души. Это видео показали имаму Хомейни, он внимательно посмотрел его, а затем прокомментировал. Слова наших бойцов были прекрасны, исполнены энтузиазма, прозорливости и любви. Увидев их лица, имам Хомейни отметил: «Это молодые и исполненные благородства люди. Все они были очень молоды». И затем добавил: «Это настоящие арифы [познавшие Бога в мистическом смысле]». Имам был под сильным впечатлением от их слов.

Содействие и поддержка, оказанная имамом Хомейни, его внимание к Сопротивлению и Хизбалле в Ливане не иссякали до последних дней его благословенной жизни. Я помню, как за месяц или пару месяцев до ухода имама Хомейни из жизни, когда он уже был очень болен и редко встречался с иранскими чиновниками и еще реже – с иностранными гостями, я посетил Иран в качестве члена Хизбаллы и члена ее Исполнительной Шуры. Там я встретился с аятоллой Хаменеи, покойным аятоллой Хашеми-Рафсанджани и некоторыми другими иранскими официальными лицами. И я спросил у них, можно ли увидеться с имамом Хомейни. Они ответили, что он очень болен и ни с кем не встречался. Я вновь настойчиво попросил их все-таки устроить эту встречу, и они обещали мне приложить все усилия, чтобы она состоялась. Затем я отправился в офис имама Хомейни и подал запрос на встречу. В то время один из наших друзей, родственник имама Хомейни шейх Рахимиан (да защитит его Господь), уделявший нам, ливанцам, особое внимание, рассказал о моей просьбе покойному [сыну Имама] сейиду Ахмаду Хомейни, и на следующий же день мне назначили встречу. Конечно же, мы все были очень удивлены. Я пошел к имаму Хомейни, и я был один – никто не сопровождал меня: ни сейид Ахмад, ни представители МИД или КСИР, которые обычно присутствовали на подобных встречах. Шейх Рахимиан проводил меня в комнату Имама, но очень быстро ушел, оставив меня с ним наедине. Я был ошеломлен и испытывал благоговейный трепет от того, в чьем присутствии я нахожусь.

Имам Хомейни сидел на стуле с высокой спинкой, а я сел на полу. Потрясенный его величественным обликом, я не мог проронить ни слова. Имам попросил меня сесть ближе. Я подвинулся к нему и расположился прямо у его ног. Мы разговорились, и я вручил ему письмо, которое привез с собой. Имам ответил на некоторые мои вопросы, касающиеся тогдашних событий в Ливане, а затем улыбнулся и сказал: «Скажите всем нашим братьям, чтобы они не переживали. Мы все в Исламской Республике – и мои братья, и я сам – с вами и за вас. И мы всегда будем с вами». Это была моя последняя встреча с имамом Хомейни.

— Как бы мне хотелось, чтобы у нас было больше времени, и вы могли подробнее рассказать о той славной эпохе. Спасибо вам еще раз за возможность побеседовать с нами. Вы упомянули, что Хизбалла была сформирована и начала свою деятельность в очень трудное время. Вы верно отметили, что сам Иран отражал вторжение на свою территорию.В Ливане сионистский режим периодически нападал на его жителей, убивая и грабя их, и, в любом случае, условия, в которых Хизбалле пришлось действовать, были очень тяжелыми. Вы также сказали, что имам Хомейни велел вам обращаться к аятолле Хаменеи и оставаться с ним на связи. Я хотел бы спросить вас, какие ценные советы аятолла Хаменеи (да продлит Аллах его дни) давал вам после ухода имама Хомейни из жизни, и что он рекомендовал вам в тот период, когда он был президентом. Я поясню, что я имею в виду: когда имам Хаменеи стал Рахбаром, как это повлияло на успехи Хизбаллы? Что предопределило ваше довольство им как Лидером?

— С самого начала, когда завязались наши отношения с аятоллой сейидом Али Хаменеи – я называю его господином Лидером (Ас-Сейид аль-Каид) – члены нашей Шуры, а их было 7-10 человек, регулярно встречались с Рахбаром (Лидером) во времена его президентства. Это происходило на протяжении почти 7 лет, когда он занимал президентское кресло, еще до ухода имама Хомейни из жизни…

— Был ли между Хизбаллой и аятоллой Хаменеи специальный посредник?

— Я вернусь к предыдущему пункту: к тому факту, что Лидер особенно ценил ливанские группы Сопротивления и уделял им много времени. Я вспоминаю, что наши встречи порой длились два, три даже четыре часа. Он внимательно слушал все, что мы говорили ему. Наши друзья и братья, меж тем, живописали все в мельчайших подробностях. Наши друзья и братья подробно рассказывали ему о текущем положении дел. Как вы знаете, в то время мы не были на одной войне, и у наших братьев были очень разные позиции по различным вопросам. Лидер выслушивал все наши комментарии, позиции, мнения. Разумеется, арабский язык не был для него проблемой – он великолепно знал арабский и говорил на нем. Он очень красиво говорил на арабском!

Тем не менее, он предпочитал брать с собой переводчика на арабский. Обычно он говорил на фарси, но ему не нужен был перевод, когда ливанцы говорили на арабском. Его мастерское владение арабским в значительной мере позволило ему глубоко вникнуть в проблемы и взгляды наших ливанских братьев. Важный пункт: несмотря на тот всецелый авторитет, которым обладал имам Хомейни, Лидер всегда старался играть руководящую роль и помогал нам принимать решения самостоятельно. Как я помню, на каждой встрече – и до, и после того, как он стал Рахбаром – он всегда говорил: «Мое предложение таково». Например, он делал какой-то свой вывод из сказанного, но он всегда просил нас «посидеть, посовещаться и принять правильное решение.

Поистине, именно Рахбар на той критической стадии сумел сыграть важную роль в руководстве нашим движением и в интеллектуальном, научном и ментальном просвещении наших командиров. В результате наши братья стали способны принимать самостоятельные и осознанные решения, опираясь на свои силы даже в самых трудных ситуациях. Рахбар любил цитировать персидскую пословицу: «Целесообразное для страны определяется ее жителями». Его светлость говорил нам, что мы, ливанцы, лучше знаем, что нам делать в нашей стране, а мы, иранцы, можем лишь давать свои советы, к которым вы можете прислушаться, но итоговое решение – только за вами. Не ждите, что кто-то будет принимать решения за вас. Тем самым, роль Рахбара в военной подготовке, интеллектуальном росте и политическом развитии Хизбаллы была очень значимой.

В первые годы [нашего существования] наши братья ездили в Иран дважды-трижды в год – примерно каждые полгода. Им была интересна точка зрения иранского руководства на события в регионе, которые в то время разворачивались очень стремительно. Конечно, тогда же еще шла война – восьмилетняя война против Ирана, навязанная ему [Саддамом]. И это оставляло свой отпечаток на всем происходящем. Поэтому мы постоянно обменивались [с иранскими братьями] информацией, консультировались с ними и получали от Ирана всестороннюю поддержку. В то время, если у наших братьев возникала острая и требующая безотлагательного решения проблема, они отправляли меня в Иран. Поскольку я был моложе всех остальных, у меня не было охраны и специального места, где я останавливался. Я ездил в Иран один, с собственным чемоданом. Поскольку меня особо никто не знал, я легко путешествовал туда-сюда, это было не сложно, и я не чувствовал какой-то угрозы своей безопасности.

С другой стороны, я знал персидский язык лучше, чем другие братья из Хизбаллы, и поэтому именно меня они выбрали в качестве посланника в Иран. С самого начала между мной и моими иранскими братьями возникла взаимная любовь и привязанность. Мои братья в Хизбалле говорили мне: «Ты прямо как иранец, а иранцы похожи на тебя. Вот ты и будешь ездить от нас в Иран». Путешествуя туда с миссией от моих ливанских братьев, я обычно встречался с Рахбаром, и наши встречи длились около часа или пары часов. И даже когда, казалось бы, мы обсудили все темы, и я собирался уходить, Рахбар говорил мне: «А что вы так торопитесь? Оставайтесь, и если хотите поговорить еще о чем-нибудь, я к вашим услугам».

Этот этап развития был для Хизбаллы очень важен, поскольку Хизбалла фокусировалась на фундаментальных вопросах, фундаментальных подходах и фундаментальных целях. Мы собирали целый спектр разных мнений, но в итоге мы выработали единый подход ко всему. Теперь я могу сказать, что у нас в Хизбалле нет внутренних разногласий. Все позиции мы привели к общему знаменателю, а потому имеем консолидированный взгляд на происходящие события и наш собственный опыт – и все это благодаря руководству, советам и лидерству имама Хомейни, когда он был жив, а впоследствии – благодаря Рахбару, имаму Хаменеи.

— Как я хотел бы, чтобы у нас было достаточно времени, и я слушал ваши воспоминания до бесконечности…

— На каком-то этапе вы всегда вздыхаете: «Эх, как бы я хотел…» (смеется).

— В любом случае, наш запас времени ограничен. Оставим тот период – давайте поговорим о 1989 году, когда имам Хомейни ушел от нас к нашему Господу, и каждый преданный сторонник Исламской Революции оплакивал его. Естественно, этот момент был критическим как для нашей страны, так и для адептов Исламской Революции. Пожалуйста, расскажите, каким было положение в вашем движении, когда аятолла Хаменеи был избран в качестве преемника имама Хомейни? С какими вызовами вы имели дело на момент смерти имама Хомейни на региональном и международном уровне?

Это был очень критический для нас период, ведь это была эпоха развала Советского Союза, что ознаменовало собой конец Холодной войны и начало единоличного доминирования Америки в мире. В то же время, мы видели, что сионистский режим ударился в риторику о «мирных переговорах», и, с другой стороны, Исламская Революция переживала особую ситуацию на пути своего становления. Очевидно, что у американцев были свои планы на постхомейнистскую эру. Расскажите нам, пожалуйста, о своей ситуации в ту пору, и как Рахбар отреагировал на события тех времен, происходившие в регионе и в мире?

— Как вы знаете, в период жизни имама Хомейни члены ливанской Хизбаллы и сторонники Сопротивления имели с ним плотные контакты – как на интеллектуальном, так и на культурном уровне. Поэтому члены Хизбаллы были очень эмоционально привязаны к имаму Хомейни, они очень любили его – подобно множеству иранцев, которые сражались против Саддама в ходе навязанной им войны. Члены Хизбаллы считали его Имамом, лидером, руководителем, религиозным авторитетом (марджа) и отцом. Я никогда не видел, чтобы ливанцы любили кого-либо больше, чем его. Соответственно, кончина имама Хомейни стала для ливанцев огромным горем – мы определенно скорбели ничуть не меньше, чем сами иранцы. И все это – благодаря сильной эмоциональной связи между ливанцами и имамом Хомейни.

С другой стороны, тогда мы все были очень озабочены тем, как настырно западные СМИ вещали о т.н. «постхомейнистской эре», видя основную свою проблему именно в этом человеке и полагая, что после его ухода Иран ждет коллапс и гражданская война, потому что якобы на смену ему нет достойного лидера. В связи с этим в последний год благословенной жизни имама Хомейни (и особенно в свете смещения покойного аятоллы Монтазери и других процессов) была развернута полномасштабная психологическая война. В то время нам постоянно твердили, что источник нашей поддержки – то есть Исламскую Республику Иран, которой мы верили и на которую мы полагались – после смерти имама Хомейни ждет неминуемый коллапс. И это было второй проблемой, которая вызывала у нас сильную озабоченность.

Третья проблема, не считая психологической войны, заключалась в отсутствии информации о том, что же нас, собственно, ждет после ухода имама Хомейни из жизни. Мы не знали, что будет происходить потом, и в каком ключе будут развиваться события – и это не могло нас не беспокоить. Мы внимательно отслеживали события после смерти имама Хомейни по телевизору, и когда мы убедились, что обстановка в Иране спокойная, а иранский народ валом валит на его похороны, мы обрели уверенность [в благополучном будущем исламского строя] и успокоились.

Мы убедились, что Иран вовсе не движется в сторону гражданской войны, что его не ожидает никакой коллапс, и что, очевидно, иранцы просто выберут нового Рахбара, подходящего для этой должности, и этот выбор будет разумным и искренним. Подобно всем иранцам, мы ждали решения Ассамблеи экспертов по этому вопросу. Избрание аятоллы Хаменеи на должность Лидера Исламской Республики Иран Ассамблеей экспертов стало для нас, ливанцев, полной неожиданностью. Мы не очень хорошо знали, какие фигуры присутствуют в иранском политическом поле, и мы не знали, кто является лучшим, наиболее знающим и компетентным законоведом, способным стать Рахбаром. Мы были знакомы лишь с несколькими членами иранского политического руководства, с которыми мы контактировали. И то, что эта ответственность самым неожиданным и удивительным образом была возложена именно на аятоллу Хаменеи, очень обрадовало и воодушевило нас.

В любом случае, мы пережили тот период. Наши отношения [с Ираном и Рахбаром] продолжились. Спустя короткое время [после его избрания] мы отправились в Иран, чтобы выразить наши соболезнования в связи с кончиной имама Хомейни, и мы встретились с Лидером. Он по-прежнему принимал людей в своем президентском офисе. Мы напрямую заверили его в своей преданности. Наши братья сказали ему: «Когда имам Хомейни был жив, вы были его представителем по Ливану, Палестине и всему нашему региону, равно как и президентом Ираном, поэтому вы находили время на нас. Но теперь вы – лидер Исламской Республики и всех мусульман, а потому, вероятно, вы больше не можете тратить на нас столько времени, как раньше». Рахбар улыбнулся и сказал: «Я по-прежнему молод и, ин ша Аллах, найду время. Проблемы региона и тема Сопротивления – предмет моего особого внимания, а потому мы останемся в непосредственном контакте друг с другом».