Народ и Сопротивление против США и Израиля: кто защитит Исламскую Республику?

Когда мы говорим об иранских событиях, и, в частности, о риске сирийского сценария, нужно четко понимать нюансы собственно иранской ситуации.

Во-первых, стоит четко дифференцировать ее от положения в канун свержения Мохаммада Резы Пехлеви в 1979 году, когда монархия осточертела всем, и против шаха выступили либералы, левые, исламские силы – буквально весь иранский народ.

В сегодняшнем Иране, вопреки грезам либерализаторов, ситуация в корне отличается: у исламского строя есть мощная база, на которую он опирается. И эта база крепнет, консолидируется, обрастает мотивацией, воодушевляется ровно пропорционально тому, как сторонники «западного пути» и либерализации жгут, крушат, визжат, горланят, занимаются селфхармом в виде отрезания волос, входят в психоз и убивают сотрудников правопорядка, в том числе и самыми садистскими способами.

Если в Сирии многие критики внутренней политики Асада перетекли в лагерь его сторонников, как только почувствовали «сладкую» перспективу жить в ваххабитском халифате, в Иране представители обоих лагерей занимают более фиксированную позицию: умалишенные, которые готовы спалить свою прекрасную страну в огне гражданской войны ради «свидания с Америкой», действительно молятся на США и американский образ жизни. Но противоположный лагерь не менее стоек в своей вере, убеждениях и мотивации.

Лишь ленивый не обратил внимание на то, что над священной мечетью Джамкаран в Куме поднят красный флаг возмездия, который Иран водрузил над куполом еще тогда, когда поклялся воздать должным убийцам генерала Касема Сулеймани.

Лично мне бросилась в глаза другая инновация: прежде, чем зайти в большой внутренний двор Джамкарана, верующим предлагается от души оттоптаться по американскому и израильскому флагам, на которых смачно и художественно изображены следы от иранских подошв.

В этом нет нудного чиновничьего пропагандистского душка, это как раз-таки народное творчество – искреннее, спонтанное, идущее из недр сознания религиозного иранца, а не по директиве сверху. То, что эта инсталляция появилась именно сейчас, не случайно и довольно симптоматично – как и то, что молящихся обоих полов и всех возрастов на коллективных намазах становится все больше, несмотря на угрозу провокаций, расстрелов и терактов, невзирая на столкновения на улицах, на проблемы с транспортом, изнуряющие пробки и общую небезопасность.

Это сигнал: внутри Ирана есть силы, готовые оборонять Исламскую Республику. Это – народ, это голос народа, это образы, которые продуцирует народ. Кем же представлен этот народ?

Это юноши, которые в годы сирийской войны страстно мечтали попасть на фронт и воевать под командованием Касема Сулеймани или других командиров. Это женщины в чадрах, которые не обязательно ограничены стенами собственных кухонь, а чаще – преподают в университетах, лечат людей в больницах, выступают на конференциях, а еще – конечно же, заботятся о мужьях и воспитывают собственных детей. Это благообразные бородатые мужчины в чалмах, которые выросли среди книг и прилежно учились в нескольких университетах. Это ученые, которые работают над научно-технологическим развитием собственной страны, не забывая прерываться на обязательный намаз. Это ксировцы и басиджи, которые сегодня всерьез рискуют жизнями и отдают их за Исламскую Республику. Также это не самые религиозные, но патриотично настроенные люди, которые не хотят отдавать свою страну на откуп американцам. Хиджаб не имеет для них сверхценной значимости, они не слишком строго соблюдают его, но он не доставляет им такого дискомфорта, чтобы вместе с ним сдать суверенитет собственной страны, которую они любят и ценят.

Имеют ли протесты реальную подоплеку?

Надо понимать, что сегодняшняя протестная проблематика, связанная с положением женщин в Иране – фейковая, маскирующая истинные цели заказчиков всего этого «банкета». Не сказать, что в иранском обществе нет проблем, в том числе гендерных – но они как раз-таки типичны не для патриархального, а именно для модернизированного социума. Это кризис брака, сложности с поиском партнера, позднее создание семьи, в том числе и из-за чрезмерных материальных притязаний женщин, малое количество детей, нежелание женщин рожать детей (или, по крайней мере, делать это естественным путем), гиперопека в семьях, подчиненное положение мужчин в семье по отношению к матерям и женам, проблемы с фертильностью в парах, которые хотят детей, проблема ментальных расстройств и ожирения.

Много говорят и про экономические сложности, связанные с санкциями и неэффективностью системы управления, про безработицу, проблема которой в Иране так и не решена, про рост цен на источники энергии и продукты, про проблемы с экологией и грозящий Ирану дефицит воды. В запущенных случаях, в лицемерно-слезливых и насквозь лживых программах про Иран на канале израильской гражданки Собчак в YouTube, неискушенным гражданам рассказывается, что иранцам нечего есть, и денег нет даже на курицу. Для наглядности тут же демонстрируются жилища афганских беженцев в Иране – с тем-де посылом, что и иранцы прозябают в таких же африканских практически условиях. Тут же отмечу, что при желании такой контент с успехом можно наснимать на окраинах Москвы, где живут мигранты, и потом крутить эту картинку на Западе, утверждая, что москвичи ныне влачат такое жалкое существование. При этом в кадрах у Собчак мелькают и откормленные иранские юноши, которым если и не хватает денег на курицу, то ровно потому, что все было потрачено на пиццу, колу и тортики.

Впрочем, поделки Собчак про Иран (в котором она, естественно, принципиально не была, но осуждает) не стоят развернутых комментариев, поскольку где Собчак – там провокации, подлог и ложь, а в последнее время ее ретивое битье копытом и вовсе объяснимо – она банально отрабатывает израильский паспорт.  

Экономические проблемы в Иране есть, и бессмысленно их отрицать. Однако, если внимательно присмотреться к иранскому обществу, выявится множество интересных штрихов к ситуации. Так, угроза водного кризиса нависла над Ираном ровно потому, что иранцы привыкли перепотреблять воду, бездумно лить ее из кранов, ничуть не экономить ее ровно потому, что привыкли к субсидиям от государства. Это непростительная роскошь для страны Ближнего Востока – не самого богатого водными ресурсами региона. Далее, разве девушки в нищей стране были бы столь массово озабочены ринопластикой и косметологией, большими придаными (мехрие) и пафосными свадьбами, если бы семьи в Иране действительно еле сводили концы с концами? Будут ли девушки при таких раскладах до 40 лет манерно отказывать женихам и ждать мифического принца на золотом мерседесе, который подарит миллион алых роз стоимостью в 300 тысяч евро?

Нет, в бедных ближневосточных странах социальные тенденции как раз-таки противоположны: там рожают множество детей, потому что на государство рассчитывать не приходится, и эти дети потом будут кормить престарелых родителей, там рано выдают дочерей замуж, чтобы сбагрить-таки этот экономический балласт и получить за это финансовые преференции, а не дают своим дочерям хорошее университетское образование и не поощряют процесс массового «отсеивания» женихов, которые кажутся недостаточно презентабельными. В Палестине, в Йемене социально-экономическое положение удручающе, но, в отличие от Ирана, там распространено многоженство и активное деторождение: уничтожаемые народы компенсируют свою демографию, невзирая на бедность, эпидемии и бомбежки. Они видят в этом ресурс для выживания собственного народа. В нищих ближневосточных странах мальчики-подростки бросают школу и идут работать с 14 лет, а не получают по несколько высших образований до 35-летнего возраста, чтобы потом еще и корпеть над докторской. В них комична и непредставима ситуация, чтобы семья была недовольна сыном, который в 20 лет вырвался из-под родительской гиперопеки и поехал в столицу работать, из-за чего навлек на себя материнский гнев, потому что «всем же его обеспечивали, а он взбунтовался, теперь будет сам зарабатывать и не будет меня слушаться». И это реальный (и не единичный!) случай из консервативного (!) Кума.

Многие из этих социальных веяний крайне нездоровы, но они как раз-таки резонируют с процессами в западном обществе, а вот исламские законы и исламская идеология хотя бы относительно, но сглаживают эти разрушительные тренды, не дают им разрастись до своих типичных масштабов. Кстати, в Иране наблюдается бурный спрос на услуги психологов и психотерапевтов, всплеск тревожно-депрессивных расстройств – точно так же, как и на Западе, и в России. Триггером подобной невротизации населения является отнюдь не платок и не Шариат, а, помимо стресса, во многом и те «тараканы», которые массово живут в иранских головах вопреки нормам Шариата, неписаные правила, которых нет в Исламе и которые, в отличие от него, усложняют жизнь, а не облегчают ее. К примеру, когда человек до 40 лет живет в сексуальной фрустрации, судорожно зарабатывая на капризы невест и необъятное мехрие (приданое), тогда как Ислам максимально облегчает как временный, так и постоянный брак – сложно ждать, что такой человек избежит расстройств психики, и трудно винить в этих проблемах исламские законы, а не негласные нормы общества, которые довлеют над человеком и доводят его до невроза. Это просто очевидно, поскольку в России и на Западе нет исламского правления, а процесс невротизации идет такой же – просто в Иране добавляется своя специфика, которая все отягощает.

Кто-то скажет, что все описанное служит доказательством современности иранского социума, его несоответствия прокрустову ложу «жестких» и «средневековых» исламских норм и правил, в тисках которых это общество страдает. Но если бы это общество искренне и органично следовало нормам Ислама, в нем как раз-таки не было бы 90 % из тех проблем, которые я описываю. А вот если исламский строй будет снесен, они расцветут в полной мере и без ограничений, превратятся в глубоко укорененные социальные недуги. Все это совершенно не те аспекты современности, которые стоит пестовать и одобрять. А вот такие нюансы современности, как развитие науки, медицины и технологий, образования и исследований, исламский строй как раз-таки поощряет и курирует. И, вопреки санкциями, Иран добился немалых успехов в этой сфере. Если Исламская Республика будет демонтирована, все это, как и в России в 90-е, будет развалено, распродано и уничтожено, а Иран на десятилетия провалится в яму научно-технологической отсталости – меж тем, как сегодня уровень его продвижения весьма достойно соответствует общемировому развитию. Зато там выйдут из подполья ЛГБТ, а рождаемость укатится в еще более глубокую яму – это, видимо, и будет признаками «прогрессирования» (заболевания, очевидно).

Исламскую Республику будут защищать все, кто это понимает. Кто осознает: все происходящее выгодно США и Израилю, все срежиссировано ими с тем, чтобы уничтожить – не только исламский строй, но и Иран в принципе. И этих людей очень немало – достаточно, чтобы не дать противоположной стороне захватить власть.

Американо-израильский проект в регионе

Суть американо-израильского проекта в регионе в основе своей проста, как пять копеек: раскалывать и поджигать страны, чтобы брать под контроль правительства и природные ресурсы – нефть, газ, территориальные воды и т.п. Это мотивация акулы, чей интерес – кусать и пожирать то, что попадается ей на ее пути. Какой бы «благородной» риторикой в виде «защиты прогресса» и «защиты прав человека» эти цели ни прикрывались, в основе своей они до тупости животны, примитивны и утилитарны. Другое дело, что сама стратегия и тактика осуществления этой цели весьма проработана и хитроумна: американцы мастерски играют на существующих конфликтах и линиях разлома по национальному, конфессиональному, территориальному признаку. Они великолепные психологи, при этом не имеющие никакой духовной мотивации – хотя, конечно, для обоснования всех этих экспансионистских целей часто приплетаются различные сакральные доктрины вроде «христианского сионизма» и т.п. религиозные концепции.

Израиль в этом контексте в принципе не стоит рассматривать как обособленный фактор: это просто экспансионистский инструмент в руках американской администрации и управляющих ею элитами, хотя вопрос, где хвост, а где собака, может быть предметом дискуссии. Точечные противоречия между конкретными американскими и конкретными израильскими лидерами не должны никого сбивать с толку, ибо не меняют «общей температуры по больнице». Тем самым, в словосочетании «американо-израильский проект» один компонент неотделим от другого.

Для расправы с теми, кто сопротивляется этому проекту, задействуются стереотипные методы: прямая военная агрессия и оккупация (вторжение в Афганистан в 2001 г., в Ирак в 2003 г., в Ливан в 2006 г., в Газу – многократно), военная авантюра, развязанная чужими руками (война Саддама против Ирана в 1980-88 гг., сирийская война, развязанная руками такфиристских головорезов в 2011 г., война против Йемена, ведущаяся саудовскими руками), экономическая война (блокада, санкции), информационная война и диффамация, попытки разжечь внутренние противоречия, включая поддержку сепаратистских движений. Все это в совокупности называется «гибридной войной».

Исламскую Республику пытались сломать военным путем – но, несмотря на послереволюционную разруху и полное расформирование армии, руками самоотверженных ксировцев и басиджей удалось дать отпор агрессорам. С 1979 года ее обложили санкциями – но Иран не просто выстоял, но и развивается по разным направлениям, наладив собственное производство 95 % необходимой продукции, от лекарств до предметов быта. Несмотря на санкции, Иран живет качественно лучше, чем все его соседи. Более того, он не поддается давлению и ведет самостоятельную политику, помогая всем движениям Сопротивления в регионе, которые борются против американского доминирования в регионе – Хизбалле в Ливане, палестинским фракциям, Силам народной мобилизации (Аль-Хашд аш-Шааби) в Ираке, «Ансар Аллах» в Йемене. И последней каплей для этого стала активная позиция, занятая Ираном по конфликту между Россией и НАТО на Украине, и это Запад Ирану никак простить не может.

Кто защитит Исламскую Республику в этих сложных условиях? Ответ очевиден: те, кого она защищала все эти годы и десятилетия, подставляя себя под санкции и проблемы. Сопротивление в Ливане, Палестине, Ираке, Сирии, Йемене накопило серьезный боевой опыт – в сражениях против сионистов, против такфиристских боевиков, против саудовских агрессоров. Бойцы Сопротивления идейно мотивированы и руководствуются высокими понятиями религиозной этики – такими, как человечность, благодарность, признательность. Имя шахида Касема Сулеймани, которого многие из этих ребят знали лично, и по сей день священно для них. Они воспитаны в школе Имама Хусейна (мир ему) и его сподвижников, выросли рядом с их святыми гробницами. И они никогда и ни за что не оставят Исламскую Республику. Они будут биться за нее до последней капли крови – тем более, что они не боятся мученической смерти, а считают ее высшей честью для себя. И если иранский народ призовет их на помощь, почувствует потребность в этой помощи, они мгновенно слетятся на этот зов.

Запад ни минуты не должен тешить себя иллюзией, что в Иране возможна смена власти в его интересах. Максимум, что может реализоваться – это сценарий гражданской войны, но исход ее способен стать катастрофичным как для самих США и их прямого присутствия в регионе, так и для их прокси – Израиля в первую очередь.

Анастасия (Фатима) Ежова