Касем Сулеймани: павший герой Евразии и эталон подлинной мужественности

Я бы хотел проанализировать фигуру генерала Сулеймани в двух аспектах: на идеологическом и на геостратегическом уровне, учитывая геополитическую ситуацию последних лет. В этой связи очень важно подчеркнуть, что для Америки (и сионистов) генерал Сулеймани был угрозой на обоих этих уровнях – и я поясню, почему именно. Также важно понимать, что убийство генерала Сулеймани и недавнее убийство ученого Мохсена Фахризаде непосредственно связаны друг с другом. Это довольно очевидно.

Итак, давайте начнем с геостратегического уровня. Уже в 2018 году госсекретарь США Майк Помпео во время своего дипломатического визита в Объединенные Арабские Эмираты заявил: «Касем Сулеймани создает нам проблемы в Ираке и Сирии, и мы должны повысить вознаграждение за [ликвидацию] его организации и его лично».

В 2018 году премьер-министр сионистского режима Биньямин Нетаньяху неоднократно призывал «международное сообщество» не забывать имени Мохсена Фахризаде, которого он и Моссад в целом считали куратором секретного иранского проекта по созданию ядерного оружия.

По большому счету, это означает две вещи: 1) Оба они были в «расстрельных списках» американских и сионистских спецслужб на протяжении долгого времени; 2) Подготовка к этим убийствам заняла по меньшей мере два года.

Более того, есть и еще один факт, на который я хотел бы обратить особое внимание. Я не верю в совпадения. Всего лишь за несколько часов до трагического происшествия в порту Бейрута, хоть Израиль и отрицал свою причастность, Нетаньяху угрожал Хизбалле в Твиттере. И именно этот район ливанской столицы с июля 2020 расценивался ЦАХАЛом как стратегическая цель.

Следовательно, в данном случае мы имеем дело с изощренной и агрессивной стратегией, в которую входят убийства, дестабилизация и саботаж (включая кибератаки) – и обусловлено это, на мой взгляд, далеко не только страхом сионистов перед иранской ядерной бомбой и вообще фактором Ирана (или шире – Ближним Востоком), но и их интересами на всем Евразийском континенте. Вот почему лично я называю генерала Сулеймани павшим героем Евразии: он отдал свою жизнь за прекращение американской гегемонии во всем европейском регионе.

Де-факто все три события, упомянутые выше (убийство Касема Сулеймани, убийство Мохсена Фахризаде, взрыв в Бейруте), взаимосвязаны – но в то же время они также переплетены с другими геополитическими процессами в Евразии: это дестабилизация Кавказа, саботаж инициативы по созданию Нового шелкового пути во многих интересующих их странах (таких, как Киргизия, Кашмир и Таиланд), создание напряжения на границах Китая.

Поясню: в то же самое время нет никаких признаков, что эта стратегия будет снята с повестки дня с приходом новой американской администрации. Фактически эта стратегия была воспринята ею на вооружение при Обаме. Трамп лишь довел эту стратегию до крайности.

С 2014 года Барак Обама признал, что во времена экономического кризиса и кризиса власти США пора было прекратить свои прямые военные вторжения, поскольку они становились слишком затратными. Но бывший президент США, конечно же, не имел в виду политику интервенции как таковую. Просто, на взгляд Обамы, в случае наличия рисков для Америки задача по осуществлению непосредственной интервенции должна быть возложена на региональных союзников, прокси и контрактников.

В этом смысле Дональд Трамп всего лишь последовал за своим предшественником. Ясным доводом в пользу сказанного является та безоговорочная поддержка, которую американцы предоставили террористическим группировкам – таким, как «Моджахедин-е хальк» (которая, возможно, принимала участие в моссадовской спецоперации по убийству Фахризаде), или же как антикитайское Исламское движение Туркестана (недавно исключенное США из списка террористических организаций).

Что касается Дональда Трампа, здесь есть еще один важный аспект. На протяжении четырех лет правления администрации Трампа множество раз президент Сирии Башар аль-Асад и Верховный Лидер Али Хаменеи повторяли, что он показал миру подлинное агрессивное лицо Америки. Если это так применительно к Сирии, Палестине, Ирану или Венесуэле, мы не можем сказать то же самое о Западе. Фактически в том географическом пространстве, которое оказалось под властью американской культурной гегемонии, распространился миф о «пацифизме» якобы «антисистемного» президента США. Весь Запад, включая геополитических теоретиков, словно заклинание, повторял мантру о том что трамповская администрация положит конец эпохе американских интервенций в страны мира, и что произойдет переход к некоему «изоляционизму». И вот на протяжении четырех лет мы были свидетелями непрекращающихся попыток определенных СМИ (даже альтернативных) определенных СМИ изобразить Дональда Трампа «пацифистом», который сражается против пресловутого американского Deep State. Теперь мы понимаем, что это не имеет никакого отношения к действительности.

Во-первых, экономические войны стали полноценными войнами в полном смысле этого слова. И в случае с Ираном (равно как и с Китаем и Россией) эта война уже идет, пусть даже она и не объявлена открыто и носит ассиметричный характер. Во-вторых, как указал немецкий ученый Карл Шмидт, так называемый «изоляционизм» стал первым настоящим воплощением американского империализма. В-третьих, система идей, поспособствовавшая подъему трампизма, во многом инспирирована теорий столкновения цивилизаций. В-четвертых, мы не можем забыть, какую грандиозную поддержку американское сионистское лобби оказало Дональду Трампу в ходе его избирательной кампании.

Лично я убежден: то, что мы называем трампизмом, является всего лишь воплощением наиболее агрессивного и упадочнического этапа в истории американского империализма. В период президентства Трампа определенные геополитические процессы, запустившиеся до 2016 года, достигли своего апогея – и стали лишь прологом к воплощению стратегии США по сохранению своего статуса глобального гегемона. К примеру, я уверен, что возврата к СВПД не произойдет. Условия этого соглашения де-факто не уважались американской стороной уже при Обаме. И, на мой взгляд, даже СВПД (цель которого была в том, чтобы временно заморозить конфликт на Ближнем Востоке, чтобы сфокусироваться на угрозе, исходящей с Дальнего Востока – а именно, от Китая) был всего лишь средством, посредством которого Вашингтон планировал осуществлять инфильтрацию в Иран с целью «трансформации режима» изнутри. Именно поэтому я убежден в абсолютной правоте аятоллы Хаменеи, который говорит, что пришло время скорее нейтрализовать санкции, чем ослабить их. В этой связи стратегическое партнерство с Китаем и Россией (равно как и с Пакистаном и Турцией) имеет фундаментальное значение. А это кардинальным образом укрепит военный потенциал Ирана и его способность к стратегическому сдерживанию.

Теперь вернемся к генералу Сулеймани: он сыграл ключевую роль в противостоянии американской стратегии на Ближнем Востоке, которую мы обрисовали чуть выше. В частности, благодаря своим организаторским способностям он внес значительный вклад в развитие иранской военной мощи, что позволило Тегерану стать весомой региональной силой даже в условиях режима санкций и эмбарго. Благодаря генералу Сулеймани и силам «Кудс», которые нанесли поражение сионистским прокси в Сирии и Ираке, Иран оказался в состоянии распространить свое геополитическое влияние в регионе. Иными словами, вклад Сулеймани был куда более фундаментальным, чем восстановление геополитического «поля» Тегерана. Что это означает? Каждое геополитическое «поле» должно обладать двумя особыми характеристиками, чтобы эффективно играть свою роль: это духовный импульс, привлекающий людей, и военная мощь, которая позволяет укрепить свое влияние и гарантировать безопасность. До Сулеймани Иран обладал только первой характеристикой – традиционной ориентацией на духовность (в отличие от «иудеохристианского Запада», она не фальшивая). Теперь же Иран стал обладать обеими упомянутыми выше характеристиками. Именно поэтому убили генерала Сулеймани, и именно поэтому еще до его смерти сейид Али Хаменеи назвал его «живым мучеником Революции».

Убийство Сулеймани, который старался освободить Ближний Восток от американской гегемонии посредством налаживания мирного сотрудничества между его государствами, открыло двери для подписания так называемого «соглашения Авраама» [сионистского режима с Бахрейном и ОАЭ]: это фейковое мирное соглашение, проспонсированное Вашингтоном, чтобы сколотить блок не только против Тегерана (и не только чтобы обеспечивать американской военной промышленности покупателей), но и чтобы пресечь любые попытки кооперации между странами Средиземноморья, Европы и части Евразии, которые в таком случае выпадут из-под американского геополитического контроля. За счет подобной стратегической линии Америка стремится поддерживать свою гегемонию – причем не только на Ближнем Востоке, но и в Европе: это «жемчужина» их нетрадиционной «империи», которая все еще не избавилась от тотальной нехватки суверенитета.

Что касается идеологического уровня, то и здесь Сулеймани был угрозой для Запада: будучи мусульманином, он нанес поражение так называемому [запрещенному в РФ] «исламскому государству», которое представляло собой чистой воды детище западных разведок, служа не только целям по дестабилизации региона, но обоснованием риторики о столкновении цивилизаций, которая за последние 20 лет сформировала идеологический дискурс части стран мира, покорившихся гегемонии США. Иными словами, работа, проделанная мучеником Сулеймани, сбросила все и всяческие маски с идеологем некоторых американских теоретиков, задача которых была в том, чтобы гарантировать США роль глобального полицейского в однополярном мире и подвести под это алиби. К примеру, КСИР, Хизбалла и Силы народной мобилизации (Аль-Хашд аш-Шааби) защищали христианские общины в Сирии и Ираке от насилия со стороны вооруженных Западом террористических группировок.

Преодолев западный дискурс о столкновении цивилизаций с Исламом, Сулеймани создал новые возможности для многополярной эволюции мирового порядка. Его можно называть «цивилизационным героем» наших окаянных времен. Его образцовая жизнь имеет значение далеко не только для Ирана и Ислама.

Говоря словами имама Хомейни, мы можем констатировать, что он был воплощением подлинной мужественности и был убит именно поэтому: враги человечества страшатся этой настоящей, аутентичной мужественности.

Сейчас важно понять, есть ли у Ирана внутренняя сила, чтобы сберечь наследие мученика Сулеймани. Лично я верю, что она у него есть, но, поскольку я не вижу перспектив для новой сделки с Западом в ближайшем будущем, я считаю критически важным наладить сотрудничество между Ираном и многополярными силами Евразии.

Даниэль Перра

Eurasia Rivista