Анастасия (Фатима) Ежова о визите Путина в Иран и перспективах сотрудничества

Завершился визит Президента России в Тегеран, в ходе которого были проведены двухсторонние и трехсторонние переговоры лидеров Ирана, Турции и России – и, как обычно это бывает, мнения экспертов разделились. Кто-то говорит о серьезном прорыве – о создании стратегического альянса, а кто-то, напротив, относится к этой перспективе скептически. Давайте разбираться. В связи с этим Анастасия (Фатима) Ежова – исламовед, журналист, главный редактор проекта «Михвар. Ось Сопротивления» – дала комментарий ведущему программы программе «Акцент дня» Владиславу Павлову на YouTube-канале партии «Справедливая Россия – За правду».

Владислав Павлов:

Давайте начнем с вопроса, который касается мирного урегулирования в Сирии, ради которого, собственно, официально и собирались лидеры трех стран. Значит, после переговоров было совместное заявление, в котором подчеркнули актуальность «Астанинского формата», подчеркнули готовность борьбы с терроризмом и т.д. А, действительно, у этих трех стран единая позиция?

Анастасия (Фатима) Ежова:

Если говорить о всех трех странах, то в годы сирийской войны у этих трех стран была несколько разная позиция. С одной стороны, есть позиция России и Ирана, а, с другой стороны, есть позиция Турции. Не секрет, что Турция финансировала очень многие антиасадовские группировки – может быть, не такие радикальные, как Саудовская Аравия, но тем не менее, эти группировки внесли серьезную лепту в гражданскую войну в Сирии и в то кровопролитие, которое там творилось. Что касается России и Ирана, то однозначно Иран и Россия пришли и участвовали в сирийской войне по приглашению Башара аль-Асада, и сирийцы очень благодарны обеим странам. И их вклад, их роль и та кровь, которая была пролита, в частности, Исламской Республикой Иран, красноречиво говорит о той позиции, которую обе страны занимают. Иран пришел на поля сражения раньше, и очень многие люди стремились воевать добровольцами в сирийской войне.

Что касается России, то всем известно, что она вступила в войну в 15-м году, и ее приход также был воспринят очень позитивно сирийцами и ливанцами. Я в 16-м году была в Ливане, разговаривала с людьми, которые разбираются в обстановке на полях, и они сказали, что 70 % территории Сирийской Арабской Республики освободили от террористов благодаря вмешательству Российской Федерации. Также я разговаривала с русскими, которые живут в Сирии на постоянной основе, и они честно признавались, что если бы тогда Россия не ввела свои ВКС, то в Дамаске была бы просто резня, потому что такфиристы, террористические группировки подходили уже вплотную к столице Сирии, и они были намерены просто буквально идти по квартирам и вырезать мирное население – особенно сторонников существующего правительства, и особенно тех, кто как-то связан с русскими, кто имеет русских жен и т.д. Поэтому эта помощь была просто неоценимой, и с точки зрения самих стратегических интересов России и с точки зрения элементарных гуманных соображений – потому что наши ВКС спасли столицу Сирии от геноцида и помогли, фактически, добиться победы в сирийской войне – хотя локально столкновения с этими террористическими группировками еще идут.

В 19-м году я была в Дамаске, и меня поразило то, насколько он не изменился по сравнению с 10-м годом, когда я там училась, изучала арабский язык. Конечно, стало беднее, стало грязнее, но безопасность, которая там царит, и отсутствие каких-то особых намеков на боевые действия меня в приятном смысле слова удивили. И, в принципе, будучи сторонницей коалиции, которая воевала на стороне Башара аль-Асада, я, тем не менее, понимаю законы информационной войны, но я своими глазами увидела: все, что говорится о мирной, возвращающейся к нормальной жизни Сирии, – это не пропаганда, это действительно так и есть. Но это достигнуто благодаря присутствию России, Ирана и Хизбаллы, их совместной работы и сотрудничество с армией и спецслужбами Сирии.

Владислав Павлов:

Хорошо, что в Сирии жизнь налаживается. Давайте перейдем к последним событиям. Случайно или неслучайно, но визит Путина совпал с визитом Байдена на Ближний Восток. Как вы бы оценили результативность вояжей двух президентов?

Анастасия (Фатима) Ежова:

Это абсолютно неслучайно, потому что сегодня формируются фактически, как минимум, два альянса. В частности, недавно Байден встречался с руководством Израиля и всячески признавался им в любви…

Владислав Павлов:

Но он и саудитам в любви признавался.

Анастасия (Фатима) Ежова:

Ну, это же единая связка: они еще в сирийской войне себя проявили, как некий единый альянсе – и не только, а в том числе и в йеменской войне, о которой, увы, мало вспоминают. Между тем, там Саудовская Аравия тоже ведет агрессию, фактически будучи поддерживаемой и Соединенными Штатами, Израилем и Британией – и, к сожалению, там убивают огромное количество людей.

Возвращаясь к Ирану: да, этот визит очень результативный, потому что Верховный Лидер Исламской Республики Иран, Верховный Лидер Исламской Революции – сейид Али Хаменеи – очень четко обозначил все акценты в том, что касается позиции Ирана по Украине. Когда началась российская спецоперация на Украине, весь мир буквально взорвался – никто не остался равнодушным. И, конечно, Россия столкнулась с огромной долей несправедливости, непонимания, санкций, бойкотов и т.д. И это был очень важный вопрос: какую позицию займут те или иные ключевые государства мира, а Иран – это все-таки очень крупная и влиятельная страна на Ближнем Востоке, и, естественно, ее позиция также важна для нас с точки зрения геополитических раскладов. И крайне важно, что сейчас акцент у иранского руководства сместился: так, в начале спецоперации они высказывались достаточно осторожно, то есть они говорили и об угрозе НАТО, и в то же время о неприятии силового решения вопроса – как-то очень обтекаемо выражались. Шли дискуссии в иранском обществе, на иранском телевидении, среди иранских политиков – хотя уже для меня как для специалиста уже тогда были определенные маркеры позиции самого Верховного Лидера Исламской Республики Иран, потому что все движения Сопротивления в регионе, которые воевали на стороне Башара аль-Асада, все их СМИ очень четко и однозначно поддержали Россию (а, зная расклады, едва ли они сделали бы это без одобрения Рахбара). Учитывая, что повестка этих СМИ сосредоточена на палестинской тематике, йеменской тематике, на иракской тематике, они как будто ненадолго отодвинули эту тематику и стали с серьезной степенью вовлеченности освещать конфликт на Украине с очевидно пророссийских позиций.

Владислав Павлов:

После саммита Путина с Эрдоганом США попытались надавить на Тегеран сделать выбор какой-то между ядерной сделкой или сближением с Москвой. А что выберет президент Раиси?

Анастасия (Фатима) Ежова:

Во-первых, президент Раиси – это не глава государства. Я не случайно начала с Верховного Лидера: у нас почему-то думают, что это что-то типа Патриарха, человека, который просто дает некую духовную санкцию на действия политиков. Это не совсем так. В Иране существует система вилаят аль-факих – правления религиозного законоведа (Рахбара). Спецслужбы Исламской Республики, вооруженные силы, все теле и радио вещание подчиняются Верховному Лидеру. Это религиозно-политическая должность. Здесь религиозная и политическая составляющая неотделимы друг от друга.

Рахбар очень четко обозначил свою позицию по Украине. Он отметил, что Иран с пониманием относится к действиям России, поскольку НАТО представляет собой угрозу, и фактически Россия нанесла упреждающий удар – ведь, если бы она этого не сделала, то в таком случае нанесли удар бы по самой России. Мы все знаем, что это действительно так. И очень важно, что это прозвучало из уст фактического главы иранского государства, потому что президент – это все-таки в значительной степени менеджерская фигура, которая скорее выполняет исполнительные функции.

Рахбар – это Верховный Лидер; но, вместе с тем, Рахбар – это и своего рода медиатор между разными политическими силами, и по многим вопросам он старается высказываться осторожно. И он точно такую же линию изначально занимал по отношению к Украине – хотя, повторюсь, позиция была с самого начала понятна по как бы действиям, связанных с Ираном, движений, по их риторике. Но сейчас он высказался очень четко, и, если смотреть на физиогномику, например, Владимира Владимировича Путина на фотографиях и на видеосъемке его визита, то просто сложно не заметить, что он был очень доволен.

Владислав Павлов:

Ну вот, кстати, по поводу этого я хотел вопрос задать, который навеян некоторыми комментариями в социальных сетях. Путин уже пятый раз в Иране, и он всякий раз встречается с духовным Лидером аятоллой Али Хаменеи, но вот в этот раз показали кадры и вроде показалось некоторым, может быть, несведущим людям, что как будто нашего президента приняли неуважительно: где-то он там сбоку на какой-то скамеечке сидит. С этим действительно было что-то не так? Или это просто мы не понимаем традиций и специфики?

Анастасия (Фатима) Ежова:

Я абсолютно этого не заметила, у меня возникли совершенно другие впечатления от этого визита. И я не думаю, что вообще стоит обращать внимание на такие ремарки и комментарии. На мой взгляд, этот визит прошел очень позитивно.

Владислав Павлов:

Если говорить о практических результатах, то между Национальной нефтяной компанией Ирана и российским «Газпромом» подписан меморандум на 40 млрд. $. Там и развитие нефтяных и газовых месторождений, и строительство нефтяного и газового трубопроводов. Меморандумы подписываются, а будут ли реализованы все эти планы?

Анастасия (Фатима) Ежова:

Я думаю, что нет причин сомневаться в том, что они будут реализованы. Единственное, тут есть нюанс, связанный с менталитетом: иранцы гораздо более медлительны в принятии решений, чем русские. И это просто объективный факт. Налаживая сотрудничество, в частности, между нашими предпринимателями и иранскими компаниями, между нашими компаниями и иранскими, нужно учитывать, что иранцы – это народ, который склонен к прокрастинации абсолютно во всех своих делах. Там совершенно свое понимание времени, там свой режим и ритм работы – и очень часто нашим людям, начиная с самых топовых менеджеров и заканчивая рядовыми предпринимателями, которые просто хотят делать с иранцами какой-то бизнес, может начать казаться, что их «кидают». Это неправильное впечатление, потому что там, где наши принимают решение за 3 дня, иранцы принимают решение за 3 месяца, а где русские принимают решение за месяц, иранцы принимают решение за год. Эти ментальные нюансы, конечно, нужно учитывать, чтобы все не развалилось, ни в коем случае не воспринимая это все как банальное «кидалово».

Владислав Павлов:

Анастасия, я не хотел просто использовать это слово, но, когда я говорил в начале нашего разговора о скептицизме, значит, некоторые эксперты сказали, что, мол, президент летал на переговоры, я процитирую, «к очень хитрым и даже опасным партнерам». И, якобы, исторически так сложилось, что и персы, и турки относятся к Москве с коварством, с каким-то апломбом и могут, если не «кинуть», то, по крайней мере, отойти от договоренностей – обмануть, проще говоря. Действительно так? У нас такая разность менталитетов, что нам сложно будет взаимодействовать.

Анастасия (Фатима) Ежова:

Нет, это абсолютно не так. Я с иранцами очень тесно общаюсь вот уже 14 лет. У меня не сложилось впечатление, что это какой-то изворотливый, хитрый народ, который склонен именно к такому вот «кидалову». Это народ, который склонен к прокрастинации, которая через призму нашего менталитета часто воспринимается как «кидалово». Но это не значит, что они не хотят выполнять какие-то обязательства, это не значит, что они хотят обмануть.

Я в принципе никогда не сталкивалась в своей практике с тем, чтобы они меня обманывали, когда мы в чем-то сотрудничали. Просто они очень медленно принимают решения, и это нужно учитывать. Вообще мнение об иранцах как о каком-то жутко коварном народе не совсем соответствует действительности. Во-первых, это стереотипы, во-вторых, тут, конечно, имеет место пропаганда, поскольку есть достаточно много международных игроков, достаточно много сил, которые просто не хотят, чтобы сотрудничество Ирана и России, стратегическое партнерство реально состоялось.

Владислав Павлов:

Ну, кстати, по поводу этого партнерства. Не секрет, что Иран активно лоббирует проект «Северный коридор» – транспортный путь от Санкт-Петербурга до Мумбаи, до Индии, до берега Индийского океана, и, конечно, это конкурент и китайскому «Один пояс и один путь», и Суэцкому каналу. Здесь мы столкнемся с такой конкуренцией, что мама не горюй.

Анастасия (Фатима) Ежова:

Я не экономист, чтобы в подробностях комментировать вот именно эти нюансы. Я в большей степени специализируюсь на культурных, религиозных, ментальных нюансах и особенностях. Пусть это комментируют специалисты более конкретного и узкого профиля, разбирающихся в экономике.

Может ли быть какое-то столкновение интересов Ирана и России в обозримом будущем? Да, все может быть. Но давайте просто рассуждать о ситуации в режиме реального времени: сейчас гораздо больше совершенно очевидных противоречий с американским блоком, которые готовы вылиться чуть ли не в ядерный конфликт, которым многие нас пугают. И то, что Путин сейчас выстраивает этот альянс с Ираном, то, что там достигнуты очень серьезные взаимопонимания и реализуются многие проекты, – это супер хорошо, ведь Иран – это, повторюсь, опять же очень влиятельное государство на Ближнем Востоке.

По моему опыту общения с иранцами там нет русофобии, там очень серьезные есть русофильские тренды. В Иране любят русскую литературу, в культуре, в массовом сознании все это очень «откликается». Есть много научных, культурных и туристических направлений, по которым также можно сотрудничать, не акцентируя какие-то возможные потенциальные пункты противоречий. Лучше акцентироваться на общих интересах, на общих врагах – в том числе в лице американского блока – и на общих нюансах ментальных, культурных, которых много.

И, если кто-то пытается представить персов как исключительно коварных, хитрых и беспринципных людей, то я могу сказать, все это совершенно наоборот: они во многих моментах производят впечатление несколько прекраснодушных и наивных людей. Мне видится, что русский менталитет гораздо более жесткий и тяжелый. Строить отношения между странами – это как строительство семьи, как построение отношений людей на работе: нужно учитывать и понимать просто ментальные нюансы друг друга, и без этого ничего не получится.

Владислав Павлов:

Спасибо большое, Анастасия. Я доверяю вашему экспертному мнению. Очень надеюсь на сотрудничество двух наших стран и дружбу двух наших народов.

Видео