Я по-прежнему вижу их повсюду
04.02.2025 в 20:49
В декабре, ещё до каких-либо разговоров о прекращении огня я встретила мою бывшую учительницу естествознания в единственном овощном магазине в Хан-Юнисе, где все ещё можно расплатиться картой (а не только наличкой).
Сальва Дахлан выглядела совсем иначе, нежели прежде. Ее лицо было бледным, и она сильно исхудала. Ее голубые глаза были пронизаны печалью и озабоченностью.
Я была рада этой встрече, но ее вызвал у меня тревогу.
«Что случилось, учительница? Вы выглядите такой усталой», – поинтересовалась я.
«Я через многое прошла, деточка моя», – сказала она надломленным голосом, в котором ощущалась вся тяжесть мира, – «моя дочь и двое ее детей погибли».
Она заплакала, а я не знала, что сказать. Чтобы немного утешить ее, я предложила ей сесть и поговорить.
За палатками и обломками зданий находилось маленькое кафе, которое каким-то чудесным образом уцелело во время израильского нашествия. В этом месте собираются студенты, сдающие экзамены, а учителя дают здесь уроки, потому что это одно из немногих мест во всем районе, где есть доступ к интернету.
Когда мы присели там, мальчик – не старше 10 лет – который, вероятно, пытался хоть немного заработать на хлеб для своей семьи, подошёл, чтобы принять у нас заказ. Он сказал нам, что у них нет сахара – поскольку Израиль не даёт поставлять большую часть продуктов в Газу – а потому чаю мы предпочли кофе.
Пока мы ждали заказ, Сальва рассказала мне, что произошло.
Как 12 октября 2023 года семья ее дочери Балсам и многие ее родственники остановились в доме мужа Балсам в Дейр аль-Балахе.
Как Балсам позвонила ей утром и сказала, что Тахер Азайза, ее муж, и 10-летний Саид, ее сын, пошли купить детям еды.
Когда Тахер позвонил ей через час и сказал, что в их дом угодила израильская бомба, что все погибли – все 26 человек, находившиеся в доме, включая 30-летнюю Балсам, Саида, который вернулся раньше папы, неся с собой конфеты, и 7-летнюю Вард.
Как она кричала.
Как она отказывалась верить в это.
Я вижу их повсюду
Она рассказывала мне это и плакала. Я тоже плакала.
Я оплакивала ее горе.
Я оплакивала свое горе. Я вспоминала, как наш собственный дом в Хан-Юнисе разбомбили. Я вспоминала, как мы все выбирались из-под обломков после того, как бомба упала на школу «Амаль» в Хан-Юнисе, где мы все нашли убежище. Как мы искали друг друга.
Я вспоминала обо всем, что я потеряла.
Я спросила мою учительницу, где похоронены Балсам и ее дети.
Она сказала, что они похоронены на кладбище в Дейр аль-Балахе, но что убитых было так много, а ущерб настолько всеобъемлющ, что они сложили в одну братскую могилу все части тел, которые они нашли.
«Это кладбище полнится мучениками», – сказала она.
Пришел мальчик, принес кофе. Он оказался дорогим. Раньше две чашки кофе стоили меньше $1, теперь цена поднялась до $5.
За соседним столиком сидел молодой парень, чуть за 20, его нога была ампутирована.
В углу расположился университетский преподаватель, который пытался проводить занятие для небольшой группы, собравшейся вокруг него.
Также я увидела подругу моей сестры, ее лицо было обезображено белым фосфором. Она также потеряла кисть руки, и ее сестра помогала ей набирать ответы на вопросы теста на компьютере.
Всех знобило. В кафе было холодно, потому что там не было отопления.
Сальва посмотрела на меня.
«Прошло уже больше года. А я по-прежнему вижу их повсюду», – промолвила она.
Любна Ахмад Абу Ситта, учительница и создательница контента из Газы
