Это были самые ужасные дни

Несмотря на все, через что мы прошли в Газе за последние полтора года, ситуация не была такой адовой, как это было в эти крайние трудные дни.

У меня никогда не было такого устрашающего личного опыта – когда военные самолеты сотрясают твой дом, когда они пролетают низко и стреляют как будто по твоей крыше, а артиллерия палит по тебе из танков в режиме нон-стоп. И это продолжается вплоть до сегодняшнего дня.

Израильская армия вторглась туда, где я живу – в Аль-Фухари, который находится на востоке Хан-Юниса в южной Газе, и ее сухопутные силы присутствуют в близлежащих районах. Мой район стал экстремально опасным из-за частых взрывов и беспорядочной стрельбы из артиллерии.

Я не могу поверить, что это происходит в нашем когда-то мирном сельскохозяйственном районе.

Аль-Фухари служил мне домом с 2002 года. Моя семья обосновалась здесь спустя два года после того, как израильские военные снесли бульдозерам и дом моего детства в лагере беженцев в Хан-Юнисе посреди ночи во время праздника (окончания поста) Ид аль-Фитр в 2000 году.

После сноса нашего дома моя семья постоянно перебиралась из одного дома в другой на протяжении двух лет, пока мы не поселились в Аль-Фухари.

В начале 2000-х Аль-Фухари был неразвитым и сельскохозяйственным районом. БАПОР, Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ, построило там дома для таких перемещенных семей, как моя.

В то время в Аль-Фухари не было инфраструктуры, и поначалу жить там было непросто. Мы вынуждены были ездить в центр города, чтобы закупать там товары, которые были нам необходимы, и к которым я не привыкла в нашей деревне. Я привыкла к жизни в лагере, и я очень тревожилась, смогу ли я когда-нибудь адаптироваться к жизни в этой местности, столь далекой от того, что меня окружало раньше.

Район был малонаселенным – в нем проживало не более 7 000 жителей, но вскоре я приноровилась к этой жизни, и люди охотно приглашали нас в гости. «Эта местность была пуста, и ты привнесла в нее жизнь», – сказала мне как-то раз одноклассница.

Спокойствие

Аль-Фухари был тихим и спокойным местом, в отличие от переполненного лагеря в Хан-Юнисе.

Я посещала там среднюю школу. Многие из учеников были детьми фермеров, владельцев земли, и мы все вместе пожинали сезонный урожай.

Я никогда не забуду сезон зеленого миндаля, который собирают в это время каждый год – и это удовольствие, которого нас сейчас лишили. Каждый ученик набивал школьный портфель этим зеленым миндалем – это был тендер всего лишь на несколько коротких недель. Я приносила домой этот миндаль к радости моей мамы.

У нас не было земельного надела, который бы принадлежал нам ранее. Возле нашего дома в Аль-Фухари был небольшой участок, и наши новые друзья и соседи учили нас выращивать продукцию. Я спрашивала своих одноклассников о разных видах семян для посадки деревьев, и они дали мне несколько, чтобы я посеяла их в нашем маленьком саду.

Мы начали адаптироваться к этой обстановке и к сельскому образу жизни, который я потом полюбила. Идя в школу, я видел землевладельцев и крестьян, которые возделывали землю. Во время школьных каникул мои сиблинги зарабатывали по несколько шекелей в день за несколько часов работы на земле.

Мы сами выращивали овощи и фрукты – как на нашем участке, так и на землях вокруг нас. Наши друзья, у которых имелись земельные наделы, делились с нами своими продуктами: апельсинами, лимонами и прочими фруктами.

Я стала привязана к Аль-Фухари. Мне нравился чистый воздух, и то, как наш район покрывался зеленью и цветами весной. Аграрный стиль жизни и малонаселенность – все это подходило моей спокойной натуре. Я проводила время за прогулками по полям, принадлежащих нашим соседям, ходила в гости на фермы к моим одноклассникам, чтобы поиграть и принести фруктов моей маме.

Но тень оккупации постоянно нависала над нами.

Когда мы все еще жили в лагере, мы видели солдат всего в нескольких метрах от нас – они патрулировали ситуацию вблизи от поселений, находившихся за железной стеной.

Мой опыт жизни в лагере в Хан-Юнисе, где я прожила первые восемь лет моей жизни, всегда будет со мной. Я не забыла запах слезоточивого газа, который постоянно распыляли солдаты; я провела свое детство, вдыхая этот ужасный газ.

Это происходило десятки раз. От этого газа кожа горела, а слезы текли по щекам – так, что я не могла видеть и дышать.

Даже после того, как израильская армия демонтировала поселения и в одностороннем порядке вывела войска из Сектора Газа в 2005 году, я ощущаю этот запах и напоминаю об этом маме, поскольку это было частью моего изматывающего детства.

Большинство жителей Аль-Фухари – это простые фермеры, сконцентрированные на возделывании своей земли. Но это не спасло их от израильского насилия.

Во время войны 2008 года, когда мы жили в Аль-Фухари, танк заблокировал дорогу и обстреливал местность снарядами. Мы временно укрылись у наших родственников в лагере в Хан-Юнисе.

Я видела все эти войны, когда я оставалась в этом районе и когда мы бежали оттуда в каждую из этих войн, поскольку наше поселение, которое находится на границе с Израилем, обстреливалось из артиллерии. Но эти чудовищные эпизоды ни в какое сравнение с этой войной, когда Аль-Фухари обезлюдел, поскольку его сравняли с землей бульдозерами.

С того момента, как в этом месяце израильская армия атаковала местность, которую она именует коридором Мораг, отделяющий Хан-Юнис от Рафаха на юге Газы, мы едва ли могли заснуть из-за частоты и интенсивности бомбардировок зданий, перепахивания земель, автоматных очередей и неразборчивой стрельбы из артиллерии.

Коридор Мораг назван в честь эвакуированного и разрушенного поселения, находившегося в этом районе. Исраэль Кац, израильский «министр обороны», заявил, что «вся территория» между Филадельфийским коридором и коридором Мораг станет частью «израильской безопасной зоны».

С начала войны мы слышим пугающие и фрустрирующие заявления Биньямина Нетаньяху, премьер-министра Израиля, и министров из его правительства, которые оказывают на нас психологическое давление.

Но они не знают, как сильно мы любим свою землю, и как много она для нас значит.

Когда в январе было заключено соглашение о прекращении огня, каждый из нас принялся возрождать свою прежнюю жизнь, несмотря на разрушения и чудовищные убийства.

То, что Израиль называет коридором Мораг, находится в шаговой доступности от нас, и у меня были одноклассницы, которые ходили в школу оттуда. Это была открытая сельскохозяйственная местность, и мы наслаждались ее естественной красотой. Но израильская армия заставила жителей этого района бежать, а теперь сносит там дома на ежедневной основе.

Уничтожение земли, от которой мы зависим, ибо выращиваем на ней фрукты и овощи – это часть израильской стратегии по умерщвлению народа Газы голодом. Израильская армия не дает фермерам вернуться на свои земли в Аль-Фухари, и всякий раз, когда я слышу взрыв, я ощущаю его всем своим сердцем. Я представляю себе, какие красивые районы он уничтожен, и я оплакиваю эту красоту. Мы чувствуем себя бессильными перед лицом этой несправедливой машины.

Чистой воды ад

Мои друзья из местности, которую теперь называют районом Мораг, выращивали там овощи и продавали их нам. Сейчас они изгнаны со своей земли, о которой они столь трогательно заботились.

Когда мы спрашиваем их о статусе этих земель, их глаза наполняются слезами, и они скорбят по своей потере. Как и ребенка, владелец земли растит на ней урожай на протяжении жизни. Он унаследовал ее от своих предков, и она является для него частью их души. Тираническая израильская армия принуждает фермеров жертвовать своей душой, чтобы спасти свою жизнь.

Я дружу с организацией Green Girls («Зеленые девушки»). В рамках более широкого инженерного проекта, Green Girls основали маленькую ферму в районе Хузаа на востоке Хан-Юнисе всего лишь за несколько месяцев до октября 2023-го. ЦАХАЛ полностью разрушил эту ферму, обнулив все те усилия, которые молодые женщины приложили к работе на ней.

У Green Girls также была ферма в моем районе Аль-Фухари, и во время прекращения огня, который вступил в силу в январе, они сеяли семена и продавали их на рынке.

Когда режим прекращения огня коллапсировал, и ЦАХАЛ вторгся в этот район, эти женщины столкнулись с большой опасностью. Но они рисковали своими жизнями ради этой фермы, ради посевного сезона, ради урожая – и продолжали сеять эти семена. Поскольку ранее в этом месяце израильская армия велела жителям Аль-Фухари эвакуироваться, девушки потеряли доступ к своей ферме из-за нескончаемых артобстрелов.

Наша жизнь превратилась в чистой воды ад. Меня мучают постоянные головные боли и ушная боль из-за скрежета гусениц танков, которые передвигаются по близлежащим районам. Я вынуждена слушать звуки рвущихся бомб, которые сбрасывают на дома, забирая у людей жизни и растаптывая их мечты. Я вынуждена слышать автоматные очереди с низко летающих самолетов, с ужасом думая о тех, в кого угодили пули.

Мы привыкли питаться тем, что произрастает на нашей земле. Но земля, которая давала нам это пропитания, уничтожена, и теперь мы страдаем от голода, который не мог мне присниться даже в страшном сне. Теперь я ем один раз в день, чтобы приберечь еду для моей больной мамы.

Мы с ужасом просыпаемся в новый день, тут же начиная думать о том, что мы будем есть сегодня.

Газа находится под блокадой с 2007 года, и у нас мало что было. Но мы никогда не были лишены всего – товаров, помощи и чего-либо еще.

Я привыкла покупать продукты на рынке у продавца, который выращивал редкие фрукты в нашем районе и продавал их на своей повозке в каждый сезон. Я скучаю по этому продавцу и знаю, что он также лишился своей земли.

Наши друзья приглашали нас на свои фермы, и мы ели их фрукты. До войны у нас всегда были лимоны. Теперь килограмм лимонов стоит $30 – если их вообще удается найти – потому что сельскохозяйственные районы, которые спасали людей от голода, утратили всякую способность поддерживать наше жизнеобеспечение.

Пережитое нами во время войны помогло нам увидеть негуманность мира, в котором не действуют нормы международного права, способные защитить гражданское население, детей, женщин и стариков.

Мы такие же люди, как и другие люди в этом мире. У нас есть мечты, планы на будущее и амбиции. Мы интеллектуально развитые люди, и мы хотим жить в нашей стране в мире и безопасности.

Наше прошлое и наше будущее связано с Газой, и мы в высшей степени заслуживаем жизни.

Рувайда Амер

Фото автора

The Electronic Intifada